«Похоже кто-то ударил исподтишка и я теряю сознание. — подумал Шрам. — Надеюсь, Кабан прорвется, его и пьяным скрутить не просто».
…Шрам проснулся от удара по лицу. Его тело было сковано. В комнате было настолько темно, что даже ее размеры возможности определить не было. Стены, мебель, всё скрывал мрак. В двух метрах от Шрама на стуле сидел староста, возле которого на маленьком столике горела свеча. Она давала единственный свет в помещении. И света этого было настолько мало, что даже сам староста был еле виден.
«Ты убил моих людей!» — раздраженно сказал староста.
В этот момент, из темноты, прямо перед глазами Шрама возник сын старосты и со злостью ударил Шрама в лицо.
«Ты надругался над их трупами!» — еще более раздраженным голосом сказал староста.
Появившийся сын опять нанес очередной удар в лицо. Шрам, опустив голову, почувствовал как по его лицу скатываются и улетают вниз капли крови. Они падали на пол и дальше пропадали во мраке, из-за чего не возможно было определить, как далеко растекается лужа.
«Ты продолжил бесчинства в трактире! — уже кричал староста. — Ты убил партийца!»
«Убийца!» — послышался голос сына, после чего последовал очередной удар.
Шрам уже не поднимал голову, он старался не сопротивляться, а просто слушал приговор.
«Ты предал друзей! Ты обрек их отвечать за твою глупость! — кричал староста. — Теперь из-за тебя страдают все!»
Еще два удара последовали в область лица. Шрам, сдался, повиснув на своих оковах. Он открыл рот и вместе с текущей кровью, на пол стала капать слюна.
«Да! — сорвавшимся голосом заскулил Шрам, как будто до этого орал он, а не староста. — Я виноват!»
«Тогда сознайся в самом главном преступлении!» — голосом судьи произнес староста.
«Я не смог заговорить с Филией! — зарыдал Шрам, пытаясь в истерике выдернуть крепко связанные руки. — Я трус! Я не могу решиться ни на один серьезный шаг! Я жду, что за меня решат всё другие и просто дадут мне то, что я хочу!»
«За признание, я приговариваю тебя к смерти!» — спокойным голосом сказал староста.
«Спасибо!» — окончательно обмякнув после истерики, прошептал Шрам. Теперь ему уже было всё равно, он исповедовался и был готов принять любой исход.
Появившийся вновь сын, начал наносить удары один за другим. Шрам уже почти был без сознания и в полусне пытался вслушаться в прощальную речь старосты. Или сына. Шрам уже не понимал, кто из них говорит. Он из последних сил напрягся и внимательно вслушался.
«Вставай!» — скомандовал знакомый голос.
Шрам открыл глаза и увидел, как угасающая свеча почти полностью поглотила старосту. Его сын, прилежно выполняя приговор отца, был еще отчетливо виден…
«Вставай!» — повторилась команда, знакомым голосом.
В этот момент Шрама начало трясти. Этот озноб бил его с головы до ног, скрежет цепей от этой тряски заглушил даже звук от ударов.
«Вставай!» — скомандовал голос Кабана.
Шрам опять открыл глаза и увидел как над ним навис Кабан. Он тряс Шрама и бил по щекам.
«Фух. Напугал меня! — с улыбкой сказал Кабан. — Я уж думал, одному скрываться придется!»
Шрам вздрогнул и огляделся. Он лежал на кровати в уютно освещенной комнате. Лицо его было в холодном поту и зудело от пощечин Кабана, руки тряслись, а в горле пересохло. Возле кровати было открытое окно, с ухоженными рамами в которых даже сохранились все стекла. Прохладный ночной ветер из окна дул, приводя понемногу Шрама в чувства. В противоположном углу комнаты за большим столом сидел староста. Он спокойно смотрел на Шрама и ждал, пока тот придет в себя. В этот момент, с несколькими бутылками, в комнату зашел сын.
«О! Проснулся. — весело заметил сын, ставя бутылки на стол. — А я, как раз, всё перенес сюда. Ну, по крайней мере, то, что удалось спасти, после погрома. Остальное дополнительно заказал».
«Что им от нас нужно? — неуверенно спросил Шрам у Кабана, пытаясь подняться. — И что произошло?»
«Ты, вставая из-за стола, потерял сознание. — пояснил Кабан. — И вдобавок, падая, головой ударился о стол и утащил его за собой, со всем содержимым. Благо сын старосты всё перенёс сюда, наверх».
«Нужно нам, лишь поблагодарить вас». — спокойно ответил на первую часть вопроса староста.
«За что?» — удивился Шрам.
«За спасение моего брата и его сына. — спокойным голосом, пояснил сын старосты, указывая на отца. — За наказание преступника, убившего мою мать и его жену».