Шрам с трудом приоткрыл глаза и попытался приподняться, но боль в правом боку вернула его обратно в горизонтальное положение.
«Вставай, хватит лежать. — послышался веселый и знакомый голос Кабана. — Почти сутки проспал!».
«Что? Какие сутки? — Шрам попытался восстановить картину происходящего. — Что произошло? В меня стреляли».
«И не один раз! — раздался незнакомый голос — Сотни пуль летели в тебя… в вас. Но вы, как заговоренный, увернулись от всех!»
«Во-первых, почему «как»? Он и есть заговоренный — высшими силами. — подключился к общению вошедший в комнату сын старосты. — А во-вторых, не от всех, а почти от всех. Две всё же достигли цели. Благо обе вскользь. Одна плечо поцарапала, а вторая, как ты, Шрам, уже, наверное, заметил — немного отхватила от правого бока».
«Да, вторую чувствую». — хриплым голосом согласился Шрам.
«Пустяки, шрамом больше, шрамом меньше, для Шрама роли не сыграет». — подытожил Кабан и закатился от собственного каламбура.
«Да, теперь у меня он не один». — подыграл Шрам.
«Значит, будем звать тебя не Шрам, а Шрамы! — улыбнулся Кабан. — Кстати, у этих ребят, вопрос с именами стоит весьма остро».
«В смысле?» — не понял Шрам.
«У нас их нет. — ответил сын старосты. — По крайней мере, в том понимании, как вы привыкли».
«А как же вы друг друга зовете?» — удивился Шрам.
«Так и зовут. — чавкая ответил Кабан, который уже, что-то стащил с прикроватной тумбы. — Это вот — сын старосты, а рядом — старший из группы, которая тебя вытащила».
«Но так же невозможно! А как же мне называть, скажем, кого-то еще из той группы, кто не являлся старшим? — спросил Шрам. — Там же, наверняка, было много апатридов, раз это группа. Как одного от другого отличать тогда?»
«Не так сложно, как кажется. Мы никогда не использовали личных обозначений, которыми пользуетесь вы. Мы все равны, мы не вешаем на своих сородичей пожизненного клейма. — ответил сын старосты. — Тем более, часто ли мы упоминаем в разговоре людей ничем не выделившихся? Если он не совершил ни одного поступка, по которому его можно описать, то в какой ситуации ты о нем станешь вспоминать?»
«Ну не знаю… — засомневался Шрам. — …возможно я просто не знаю о его поступках… пока».
«Ха. У вас это называется «незнакомец». Вы же как-то умудряетесь обсуждать незнакомых людей? — сын старосты улыбнулся. — Не переживай, привыкнешь. А возможно, со временем, ты и сам будешь разделять нашу идеологию».
«Да, согласен. В этом есть определенные трудности для непросвещенного. — согласился Кабан. — Я вот тут с кем не говорю, кто про Избранного говорит, кто про Спасителя, кто про Заступника, а кто-то даже про духов каких-то рассказывал. И никто, не упомянул имя — Шрам, хотя все они говорили про тебя. Но в целом, я с этими Бабьими косами, согласен. Удобно, и главное имя не забудешь!»
Сын старосты укоризненно посмотрел на Кабана, понимая, что Бабьи косы — это он.
«Что? Кабан за сутки нашел изъян в вашей столетней идеологии? — усмехнулся Шрам. — Этот копатель еще и не такое накопать может!»
«Тут, кстати, они мне большую фору дать могут. — засмущался Кабан. — Мы тут пообщались. Ты в курсе, например, что городов, подобных нашему, огромное множество?»
«Никогда не задумывался об этом. — ответил Шрам, пытаясь слезть с кровати. — А вот по поводу того, как меня называют, действительно стоит поговорить. Я, надеюсь, староста вам уже объяснил суть всех заблуждений относительно моей персоны?»
«Объяснил. — как-то мрачно согласился сын старосты. — Он нам давно суть объяснил. А все сомнения стёрлись после начала войны».
«Какой войны?» — удивился Шрам, испугано крутя по сторонам головой, в надежде, что хоть кто-нибудь даст ответ.
«Той, которую ты начал, Шрам». — ответил сын старосты.
«Послушайте, я всё понимаю, и могу объяснить. — стал оправдываться Шрам. — Пойдемте к старости, и он подтвердит всё…»
«Отец мёртв». — сухо пояснил сын старосты.
«Мне жаль… — сказал Шрам. — если бы я мог…»
«Мы видели, что может Шрам. — подключился старший группы. — Я, лично, много слышал, о Вашей доблести и подвигах. Но, каюсь, были сомнения определенные. Звучало, как-то не убедительно. Но когда мы выбежали на звуки взрывов, я всё увидел собственными глазами».
«Что именно? — спросил Шрам. — Я не помню ничего особенного. Кроме того, что считал себя уже мертвым».
«Как же? — удивился старший группы. — Вы были у приюта, видимо, пытаясь остановить взрыв, тащили старосту от армии карателей. И когда они вас догнали, вы без тени страха, раскинув руки, приняли весь удар на себя, как тогда, днем, с женой старосты. И что самое поразительное, ни одна пуля не попала!»