Целыми остались только дома, да кое-где стены, до уровня второго этажа.
Здесь был целый лабиринт из всевозможных обломков.
Шмель и Лаг добрались до города меньше чем за два часа. Прячась за обломками, они стали наблюдать за тем, как их преследователи обыскивают шлюпку и, разбившись на пять человек в несколько десятков групп двинулись к городу, оставив часть преследователей у шлюпок. Теперь Шмелю и Лагу необходимо было оторваться от погони и найти себе убежище.
Через два часа они натолкнулись на пиратов, которые, по-видимому, обогнали их и устроили засаду. Несколько человек выскочило перед Шмелем, размахивая тонкими острыми клинками. Двое тот час упали замертво, обливаясь кровью. Среди пиратов и Шмель выглядел гигантом. Тогда в поселке его взяли безоружным. Сейчас в руке его был длинный нож, и он собирался дорого продать свою жизнь. Но его спутник, Лаг, не собирался умирать.
Выпустив несколько стрел, из которых только одна нашла цель, он отступил за каменную стену и вдруг обнаружил в бетонном полу пролом. Это был его шанс. Сегодня ему везло. Менее удачливые или сообразительные давно бы уже погибли, но Лаг цеплялся за жизнь руками и ногами.
С криком:
— Шмель, сюда! — Он нырнул в подземную дыру и упал на каменный пол. Почти следом за ним приземлился Шмель, едва не на него.
Беглецы быстро отползли от дыры, и в пол вонзилось десяток стрел от арбалета.
Через несколько минут здесь будут пираты, надо было бежать. Держась за стену, они двинулись в темноту. Туннель постепенно раздваивался, ветвился. Они попали в тот гигантский лабиринт, где в это время с факелом брел Шаар.
Внезапно, вдали показался огонь. Что-то светящееся, треща и завывая, неслось из темноты. Это были не преследователи — они не могли обогнать беглецов в этом подземном лабиринте.
Шмель хладнокровно положил стрелу в ложе арбалета и поднял свое могучее оружие. Рассекая воздух, тяжелая стрела со свистом понеслась навстречу лучу света. Дрезина остановилась.
Полувывалившись из кресла, лежал раскинув руки какой-то старик. Его глаза были широко раскрыты. Из груди, где торчала стрела, толчками текла кровь.
Но самое важное — у беглецов появился свет, который исходил от факела, воткнутого между железными листами обшивки. Шмель хотел бросить непонятную машину и продолжать бег по коридорам подземного лабиринта, но Лаг остановил его. Он отстегнул от пояса старика флягу и мешок с едой, после чего сбросил безжизненное тело на рельсы. В свете мерцающего факела они перекусили, хотя после пятнадцатичасовых скитаний после побега, голода не испытывали.
— Надо попробовать воспользоваться этой машиной, — заметил Лаг, похлопывая дрезину по обшивке. Но в какую сторону ехать? Туда куда ехал старик, или в противоположную?
Быстро разобравшись в механизме управления дрезины, Лаг уселся за щиток управления, а Шмель устроился у него за спиной. Машина затрещала, выплевывая клубы дыма, затряслась мелкой дрожью и покатила медленно вперед, постепенно набирая скорость.
Они подъехали к лестнице, по которой полчаса назад поднимался Шаар.
Дальше рельс не было. Шмель и Лаг осторожно слезли с дрезины и, озираясь, стали подниматься по лестнице. Старый отслоившийся камень тихо трещал под ногами, превращаясь в мелкую крошку.
Лаг споткнулся о то же препятствие, что и Шаар. Шмель, шедший с факелом сзади и освещавший путь, помог ему подняться.
Пройдя несколько шагов по коридору, они оказались у края колодца, в глубине которого плавал Шаар, потерявший надежду выбраться из западни.
Глава 5
Через час, вытащив Шаара, они грелись у костра возле выхода из подземелья. Сидели они несколько отчужденно — у каждого были свои думы.
Спасенный Шаар думал о своем племени, об оставленной где-то Анжеле, о своей судьбе. Что ему делать? Вернуться в племя, перебить с помощью своих новых друзей охотников и захватить власть? Или стать скитальцем пустыни, навсегда забыв о домашнем очаге? Грабить, насиловать, быть всегда сытым, с руками по локоть в крови? Ни одна из этих перспектив его не привлекала.
Лаг думал о тихой обители, где-нибудь в глубине материка, возле небольшого озера, которое будет напоминать ему о родных морях, в глубине которых он вырос и обрел знания, сделавшие его опасным преступником в глазах Императора.
Шмель ни о чем не думал. Он был настолько глуп, что довольствовался обретенной свободой и сытым желудком, набитым пищей из мешка старика.