— Красивое и благородное оружие, — проговорил Аннагаир. — Его называли также Мечом Света. Это очень мудрое оружие, хотя и молчаливое. Насколько я понимаю, оно уже помогло тебе — и не только в бою. С его незримой поддержкой ты не сошел с ума и сделал правильный выбор… Впрочем, об этом я могу лишь догадываться.
— Ты прав, — сказал молодой граф. — С самого начала я чувствовал поддержку, просто считал, что все дело во мне, в моем воспитании и благотворном влиянии моего века. Однако теперь я понимаю, что ты прав.
Он запечатлел на клинке благодарный поцелуй и вернул его в ножны.
— Но как он попал обратно, в ту вашу сокровищницу?
— Было так, что владел им один богатырь из восточных земель. После ухода эльфов и после моего «ухода» многие из тех, кого вы называете нечистыми тварями, подняли головы, и требовалось их срубать. Тот богатырь преследовал Шургана, дракона из драконов, огнедышащее чудище о трех головах. И настиг его здесь, в этих землях. Но, на свою беду, он встретил Коринну и от нее узнал о сокровищнице. Узнал и взалкал высшей власти. Там, в недрах Аэр-Гол-на-Ила, он забыл о своем долге, и Шурган убил его. Так Меч Света воссоединился с другими сокровищами, которые возлюбил и сам дракон, осознавший теперь свою непобедимость.
— Постой-ка, эльф. Сэр Томас сказал, что Змея, то есть Шургана, можно убить только этим мечом, и сделать это могутолько я, наполовину славянин. Так на что же надеется Истер?
— Сэр Томас и не мог сказать иного, он просто не знает древнейшей истории. После смерти Коринны Истер и вы — единственные в роду человеческом, кто посвящен в некоторые ее тайны. Граф Рэдхэнд не знает, что со времен исхода эльфов на земле не появлялось такой силы, какую несет Истер. Что Цепенящее Жало, меч Рота, не менее сильно, чем Меч Правосудия. И, наконец, неисповедимые пути крови… Английская ветвь потомков Коринны пошла от того самого богатыря, и если я прав, то в Истер тоже течет доля славянской крови. Длинный Лук — послушное орудие в ее руках. Боюсь, она вполне способна одолеть Шургана. И уж во всяком случае, она позаботится о том, чтобы сокровища не попали в Рэдхэндхолл. Единственная надежда сейчас — что она ничего не знает ни обо мне, ни о моей просьбе, а значит, и о вашей осведомленности.
— О твоей просьбе и мы пока что не знаем, — заметил Джон.
— Она такова: помогите Первозданной Силе развеяться и остановите носителя доспехов Рота. Пойми меня правильно, молодой граф, я не хочу уничтожить Первозданную Силу, да это и невозможно. Необходимо лишь устранить преграду для замысла Вседержителя — оставить земле ту часть Силы, что отмерена Им. Дракон Шурган давно уже выпил Силу из четырех столпов, вы же, убив Змея, сможете восстановить равновесие. Меч по праву принадлежит роду Рэдхэндов, но Корона Зрячих должна вернуться к эльфам, ибо изначально она создавалась для нас, как и Кольцо Путешествий, — эти вещи вы должны отдать мне, с ними я буду пропущен в нынешнюю обитель эльфов. Таланты принадлежат человечеству, и вы обязаны вынести их из мрака пещер. Всего их осталось семнадцать, и я уверен, что Томас Рэдхэнд сумеет распорядиться ими мудро.
Сделав так, как я прошу, вы позволите первозданной Силе воплотиться в самой жизни своего мира — для того она и была оставлена здесь. Тогда исчезнет шанс, что эта земля и в будущем станет средоточием кровавых замыслов, тогда потеряют смысл безумные мечты Истер.
— А как быть с доспехами Рота? — спросил Джон.
— Вам все равно не избежать борьбы с ними. Длинный Лук приведет армию под стены Рэдхэндхолла и, заручившись поддержкой темных сил, пойдет на штурм. Я лишь прошу вас: если вам суждено победить, не позарьтесь на могущество этих доспехов. Отдайте их мне, и я унесу их из вашего мира. Быть может, мне суждено бесконечно скитаться в пустоте Междумирья, но я не допущу, чтобы повторялись мои ошибки, у доспехов Рота больше никогда не должно быть хозяина.
Люди переглянулись. Первым откликнулся Бенджамин:
— Что до меня, то я и в бреду не прикоснусь к доспехам, которые ковались в аду. Но я служу графу Рэдхэнду. Своим повелителем отправлен я, чтобы принести в замок сокровища Драконовой горы. И я никому не отдам их. Прости, эльф, слова твои были мудрыми, но долга я не нарушу.
— А что скажешь ты, Гарри? — спросил Джон.
— Незадача, — почесал воин за ухом. — Вроде бы и правда, нельзя не слушать эльфа. И древняя история эта должна же когда-нибудь завершиться, я это отлично понимаю, пусть и рассказать вот так не смогу; у нас и своих забот хватает, лишние не нужны. Но и Бен прав. Не можем мы идти против своего долга. Ты уж, государь эльф, когда все закончится, приди к нашему графу, да с ним и договорись. Коли даже я понял, так насчет него и сомнений никаких быть не может.
— Вы присягали в верности Рэдхэнду, — подала голос Изабелла. — Но с нами есть еще один Рэдхэнд, граф и владетель этой земли. Он ведет наш отряд. Я думаю, если придется решать быстро, решение останется за ним.
Бенджамин покачал головой:
— Я присягал на верность сэру Томасу.
— Как ты можешь? — зашептал, наклонившись к нему, Гарри. — Сэр Джон — потомок сэра Томаса, и мы служим их роду. Или, скажешь, сэр Джон мало для тебя сделал?
Расслышавший эти слова молодой граф не сразу понял, о чем речь. И вдруг до него дошло: Гарри напоминал Бену, что Джон спас его, объявив, что никто в походе не умрет! А Бен, не удержался… поделился хорошей новостью. Эх ты… Самонадеянность командира принял за спасение.
Судя по тому, как судорожно сжались челюсти Бена, он чувствовал себя в долгу. И все же упрямо повторил, глядя в пол:
— Я присягал сэру Томасу и клятвы своей не нарушу.
— Этого и не потребуется, — объявил Джон, надеясь, что в свете масляных ламп не слишком заметна залившая лицо жгучая краска стыда. — Послушайте меня, я владелец этой земли в грядущем, и в своем веке я не припомню ничего фантастического, что происходило бы здесь. Это означает, что так или иначе, но мы добились нашей цели и выполнили просьбу Аннагаира. Равновесие будет восстановлено, таково веление судьбы, и, значит, об этом мы тревожиться не должны. Зная это, я смело обещаю, — тьфу, как глупо, точно на трибуне стоишь, — что не потребую от кого бы то ни было нарушения клятв и не пойду наперекор воле сэра Томаса, ибо верю, что просьба Аннагаира исполнится по его воле. И эльф Аннагаир, я думаю, не станет спешить и требовать от нас нарушения клятв, если будет знать, что в итоге все закончится благополучно. Согласен ли ты, Аннагаир?
— Да, — ответил ему эльф и не добавил ни слова: он был очень умен и понимал, что Джон порет несусветную чушь, но понимал также, что подобные слова и этот уверенный голос сейчас очень нужны.
— Подними взор, соратник моего предка Бенджамин. Ты не оскорбил меня, напротив, я горжусь, что в спутники мне достался человек, столь верный своему слову.
Он сел на свое место (и когда только успел встать?), невольно пряча лицо от восхищенного взгляда Изабеллы и благодарного — Гарри. Но Бенджамин не был бы Бенджамином, если бы не взялся докапываться до самых корней:
— Ты призываешь верить судьбе, сэр Джон, но ведь сам говорил, что судьба меняется.
— Ну… не до такой же степени, — буркнул тот в ответ.
Ох уж эта судьба! Меньше всего он хотел говорить о ней — слишком тяжелыми и бесполезными оказывались раздумья. Может, у Финна спросить совета? А что, вот он, предсказатель в полном смысле этого слова — обладатель редкого дара, а не гость из будущего, который либо чего-то не помнит, либо боится сказать.
— Я согласен подождать, — сказал Аннагаир, — и поговорить с сэром Томасом. От вас я прошу только обещания не брать доспехи Рота, не позволить другим завладеть ими и не оставлять сокровищ в пещере — это не будет расходиться с вашим долгом.
Никто не возразил.
— Итак, решено, — подытожил Джон. — От себя добавлю, что ты можешь рассчитывать на мое искреннее содействие, Аннагаир, — у меня нет желания когда-нибудь вступить во владение графством, кишащим древесными троллями. Но, конечно, и подводить своего прародителя я не намерен. Однако, думаю до серьезных противоречий дело не дойдет — ведь ты сказал нам правду, не так ли?