Долго искать ему не пришлось: тварь была совсем рядом. В каких-нибудь пяти шагах от него на соломе сидел огромный пятнистый мастиф. На спине и шее его шерсть стояла дыбом, а кожа собиралась мелкими складочками, под стать вороху корабельных канатов. Пес дышал тяжело и учащенно; пасть его была вся в пене. Вот он снова зарычал - и слюна бурно запузырилась. Недобрые, настороженные глаза поблескивали в свете факела, точно черный фарфор.
- Турок, - проговорил профессор. - Пес старого скряги.
- Так, значит, это собака взбесилась, а вовсе не лошади, - заметил мистер Киббл, отступая в направлении вил.
- Не знаю. - Профессор замолчал и направил факел на мастифа. В силу неведомой причины припавший к земле пес казался заметно крупнее и свирепее - ежели, конечно, такое возможно - своего бесплотного двойника, живучего в профессорской памяти. - Возможно, он и впрямь взбесился. В конце концов, и слюна течет из пасти, и горло сжимается, и глаза злобно горят...
- Неужто Том Спайк никогда не имел дела с бешеными собаками? удивился мистер Киббл, хватая вилы.
Мастиф завилял задом, точно изготовясь к прыжку. Уголки его пасти приподнялись, обнажая зловещие острые клыки.
В это самое мгновение по конюшне повеяло неизъяснимым холодом.
- Чувствуете? - спросил профессор, затаив дыхание. Мистер Киббл кивнул, поправил очки и оглядел темные уголки конюшни.
- Вроде бы похолодало. Причем заметно.
- Да. - Профессору тут же вспомнилась некая туманная ночь - с тех пор не прошло и недели, - когда, стоя у открытого окна своих университетских апартаментов, он почуял, как между луной и землей пронеслось то же леденящее дуновение.
- Что это может быть? - полюбопытствовал секретарь.
Профессор не ответил, ибо его внимание привлек новый кошмар. Подняв факел повыше, он прошептал:
- Мистер Киббл, взгляните вон туда!
Мистер Киббл посмотрел в указанном направлении - и задохнулся от ужаса. Могучим рывком мастиф встал на задние лапы. Послышался треск и пощелкивание: пес расправил плечи, выпрямился во весь рост. Мускулы ног и груди налились новообретенной силой. Массивная черная голова приподнялась и с хрустом приняла нужное положение.
Существо стояло перед ними абсолютно прямо, в положении, что профессор назвал бы не иначе как жуткой карикатурой на человека. Что еще более примечательно, как машинально отметил он, в темно-фарфоровых глазах светился напряженный ум, словно в собачий мозг вселился иной, хитроумный интеллект, совершенно чуждый тому, что существовал в нем прежде.
Я вас знаю. Я вижу вас насквозь. Я знаю, кто вы, а вот меня вы не знаете.
Теперь этот разум свидетельствовал о себе тем, как складки морды сложились в подобие злобной ухмылки.
- Глазам своим не верю... - проговорил мистер Киббл, едва не выронив вилы.
- Так поверьте, - мрачно отозвался профессор.
- Это собака или человек?
- Подозреваю, и то, и другое. Но лишь отчасти.
- У меня такое ощущение, будто оно воспринимает, что мы говорим; будто оно понимает нашу речь.
- Так и есть.
- Но как такое может быть?
- Не знаю.
- И чего оно хочет?
В ответ пес зарычал и, по-прежнему стоя на задних лапах, шагнул к ним.
- Мистер Киббл, я прихожу к выводу, - поспешно проговорил профессор, что нам пора откланяться!
Секретарь с жаром согласился, и оба осторожно двинулись к выходу. Мастиф запрокинул голову и скорбно завыл. Пошатываясь, нетвердой походкой, он проковылял мимо стойл. Кони ржали и брыкались, точно безумные: Мэгги фыркала и била копытами в загородку, а Нестор кружился на месте, и бока его блестели от соленого пота.
Профессор продолжал пятиться, размахивая факелом перед глазами пса, пока наконец не миновал двери и не очутился на том самом месте под навесом, где они с мистером Кибблом столкнулись с Томом Спайком.
- Дождь! - восклинул секретарь. - Он же загасит огонь!
- Знаю, мистер Киббл. Прошу вас, идите в дом.
- Сэр, я отказываюсь покинуть вас в подобной ситуации...
- Мистер Киббл, будьте так добры, делайте, как я сказал. Передайте мне вилы, а сами бегите со всех ног к дому.
Мастиф снова взвыл.
- Но, сэр, мой долг..
- В точности исполнять мои указания, мистер Киббл. Прошу вас... у нас нет времени на препирательства.
На глазах у мистера Киббла пес рванулся сквозь двери конюшни. С клыков капала слюна, осмысленные темно-фарфоровые глаза не отрываясь глядели на людей. Без дальнейших возражений секретарь уступил вилы, бегом пересек двор, взлетел вверх по ступеням и укрылся в доме. В следующий миг его лицо возникло в окне: ни дать ни взять один из тех старинных портретов в рамах, что висели в глубине дома. Рядом смутно маячили лица Лауры и домоправительницы - бледные, недоумевающие, встревоженные.
Мастиф взревел и бросился на профессора. Одна массивная передняя лапа легла ему на локоть, и Тиггз в смятении ощутил, как когтистые пальцы смыкаются на нем, точно персты человеческой руки.
И в этот самый миг профессор ткнул факелом прямо в морду собаке.
Взвыв от боли и ярости, мастиф отпрыгнул назад, к дверям, и неистово замолотил передними лапами в воздухе, жуткими, почти человеческими движениями пытаясь загасить пламя, опалившее ему шею и голову. В ночи распространилась вонь горелого мяса.
Едва пес отпрянул, профессор шагнул под дождь, за пределы выступающего навеса. Сей же миг факел зашипел и затрещал. Отбросив его в сторону, Тиггз вновь подался вперед, на сей раз ткнув в противника вилами. Пес снова взвыл и забил лапами в воздухе. И тут же бросился на врага, свирепо колотя и терзая когтями острые зубцы. По его голове и груди потоками лилась кровь. Мастиф дрался, рычал, брызгал слюной, но раны уже давали о себе знать. Предприняв еще одну-две попытки свести с недругом счеты, чудовище развернулось и с рычанием исчезло в ночи.
Невзирая на разыгравшуюся бурю с дождем, профессор застыл на месте, провожая пса взглядом. Да, мастиф скрылся во тьме - но сперва остановился и бросил на врага прощальный взгляд через плечо. На краткое мгновение жуткая тварь неподвижно застыла среди молний, и взгляд ее темно-фарфоровых глаз в них светились ярость, высокомерие, злоба и глубокое тайное знание обладал электризующим воздействием ничуть не менее сильным, нежели грозовые разряды, озарявшие сцену событий.