– Он не прилетит, – всхлипнув, повторила Антуанетта слова девочки, ощущая, как отчаянно тело сопротивлялось, чтобы не рвануть следом за провожатой, а пальцы Тома все сильнее сжимали ее запястье, стараясь удержать. – Прости меня, Томас, мне так жаль… За все, что я сделала. Я не хочу, чтобы меня… забыли.
И в тот же миг устремилась прямо сквозь стену, успев лишь ухватить последний тревожный взгляд мужчины.
Оказавшись на пустых улочках, Антуанетта, подхваченная неведомой магией, быстро догнала скрывшуюся за поворотом Лили – та лишь кратко обернулась, чтобы удостовериться в ее присутствии, и не сказала ни слова. По левую сторону высилась высокая белокаменная стена, и они поплыли вдоль нее.
С площади доносился не стихающий ни на секунду гул множества голосов. Казалось, там собрался весь город. Антуанетта терялась в догадках, отчего Лилианна, зная, что Ворона можно было не ждать и не опасаться, вообще допустила это столпотворение. В чем заключалась ее выгода?
И только когда они остановились перед огромными, в четыре человеческих роста, воротами, волшебница все поняла. Створки, переливающиеся блестящим, начищенным серебром, как будто бы сделанные из ртути, стали медленно открываться внутрь.
Вот для чего Лилианна позволила жителям острова собраться возле портала! Она хотела отвлечь их внимание.
Стены, окружавшие Старый город, были зачарованы таким образом, чтобы ни один «призрак» не мог переместиться сквозь них. Раньше ворота открывались для одной только Лили, и это не вызывало ни у кого лишних вопросов. Но сейчас… Сейчас ни одна живая душа не должна была видеть, что провожатая взяла с собой Антуанетту.
Ради этого визита девочка позволила людям месяцами испытывать страх за свою жизнь и бояться Ворона. Что же боги хотели от волшебницы на самом деле? Вряд ли они стали бы придумывать такой сложный план ради одной лишь казни.
Сделанная догадка не позволила Антуанетте чувствовать себя спокойнее, однако вызвала и другое чувство – робкое любопытство. Когда ворота плавно закрылись за спиной с тихим звуком, она позволила себе осмотреться.
Здания здесь казались выше и чуть помпезнее, чем те, к которым волшебница привыкла. Это были уже не скромные южные домики, а настоящие дворцы, с башнями и куполами. В некоторых окнах горел свет, пахло цветами и пряностями.
Антуанетта увидела двух девушек, одетых как служанки, идущих, не плывущих, ей навстречу. И с удивлением отметила, что те являлись материальными, смеялись и разговаривали… Словом, выглядели самыми обычными людьми. В их руках были плетеные корзинки, как если бы девушки возвращались домой с рынка. Поравнявшись, служанки смерили Антуанетту и Лили не менее любопытными взглядами и замолчали до тех пор, пока не прошли мимо. Девочка оглянулась и, явно спохватившись, прищелкнула пальцами.
Вмиг провожатая и ее спутница тоже стали материальными, а ноги их опустились на мостовую. Привыкая к забытым ощущениям, Антуанетта сделала несколько маленьких шагов, а затем уверенно пошла вперед, отмечая, что ей нравится звук каблуков собственных туфель, звонко отбивающих такт по отполированным временем камням.
Пройдя улицу до конца, они свернули в переулок и направились к красивому дворцу, построенному в стиле римского классицизма шестнадцатого века, с исполинскими колоннами, удерживающими на себе вес необъятной ротонды с куполом – она выступала центром композиции главного фасада здания.
С иголочки одетые лакеи распахнули двери и замерли с важным видом. Лили прошла мимо них, одарив лишь легким кивком в знак приветствия.
Внутри ротонды было много света, проходящего через сплошной хрустальный купол и отражающегося от отделанных белым мрамором стен, возле которых стояли диваны, обтянутые небесно-голубым бархатом, и вазы с летними цветами и тропическими растениями. В центре располагался журчащий фонтан с плавающими в воде рыбками. Некая девушка, сидевшая неподалеку от фонтана, играла на арфе.
Антуанетта подумала, что эта девушка могла быть кем-то из Тринадцати Первых, однако они прошли мимо и стали подниматься по широкой винтовой лестнице. Миновали несколько светлых коридоров и покоев, обставленных уютно и, казалось бы, даже простовато для главных богов. Пока наконец не оказались в комнате, чересчур похожей на спальню в ее собственном доме – с белоснежной мебелью, кроватью на постаменте, бассейном с голубой водой и дверью, занавешенной прозрачным тюлем, очевидно, ведущей не куда-то, а на террасу.
Антуанетте стало совсем не по себе. Она будто бы переместилась обратно.