На забор слетела птица и, повернув головку, поглядела на ведьмочку умным, блестящим глазом, мол, чего звала?
— Подслушай, о чем торговец с Принцем договаривается.
Сорока, шумно хлопая крыльями, взлетела на крышу трактира, посидела на коньке, покачивая длинным хвостом, и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, и перемахнула на крышу сарая. Ведьмочка зевнула, прикрывая рот ладошкой. Потянулась и, переменив первоначальное намерение, поплелась в сенной сарай.
Сорока разбудила ее, когда на дворе едва забрезжило утро. Некоторое время она сладко потягивалась на шуршащем сене, слушая сорочью трескотню.
— Так, так! Значит, обозчик хочет получить Вечный Эликсир Молодости. У самого кишка тонка, чтобы добыть ВЭМ, а вот Принц — фигура подходящая! Что же он обещает Принцу взамен?
Она внимательно вслушивалась в быструю и шумливую, как горная речка, птичью болтовню.
— А-а! — она пренебрежительно махнула рукой. — Кусочек карты! И Принц согласен?!
Сорока опять затараторила.
— Глупый! Этих кусочков по миру — не сосчитать!
Сорока возмущенно захлопала крыльями и запричитала на своем языке.
— Знаю, как не знать, их всего-навсего двенадцать! Помню я эту историю. Когда давным-давно в наш мир заглянули четверо волшебников: две женщины и двое мужчин. Они искали пристанище, но чего-то не поделили и поссорились. Рассказывают, что волшебница Вандея приревновала своего возлюбленного к другой волшебнице, Лучане, и в ярости изорвала карту на двенадцать клочков. После волшебница одумалась, и захотела склеить карту, ведь без нее ни она, ни те волшебники не могли вернуться домой. Но вы, сороки, уже растащили кусочки по всему свету. И с того времени волшебники скитаются по миру, собирая карту. И я знаю, Трещотка, что ты одна из двенадцати, и с тех самых пор ты бессмертна. И еще я знаю, что во многих домах хранятся эти кусочки — пойди разбери настоящие или нет! Но хранят их бережно, ведь по легенде, волшебник, чтобы заполучить кусочек, исполнит любое желание или наградит сундуком золота.
Ведьмы верили, что кусочки той карты принесут им несчастье, поэтому избегали прикасаться к ним. Ведьмочка же считала, что все это враки. Она думала, что именно подарок деда помог ей выбраться из тесных стен родительского дома и попасть в ведьмы.
— Пора! Пора! — закричала птица.
— Сама знаю! — огрызнулась ведьмочка и подумала: «Придется свернуть с дороги и прогуляться с Принцем. Зачет зачетом, но и Принца упускать из виду нельзя. Вдруг у него почти вся карта?!» Сладко потянулась в последний раз, вскочила на ноги, кое-как отряхнула прилипшие к одежде за ночь соломинки, перекинула котомку через плечо и прокралась во двор. Люди спали крепким утренним сном, и из конюшни, где ночевали погонщики, и из сарая, где сторожили хозяйское добро охранники, и из раскрытых окон второго этажа — отовсюду доносился густой храп и тонкое похрапывание. Ведьмочка вытащила из сумки складной нож, поддела щеколду и пробралась в кухню. Здесь вповалку на полу спали служанки, повара, и еще какие-то люди. Осторожно перешагивая через разметавшиеся во сне тела, ведьмочка пробралась к шкафу, вынула оттуда половину каравая, приличный кусок бледного сыра, свежий зеленый огурец, подумала: взять ли масло, но решила, что на такой жаре оно растает, и, прикрыв дверцы шкафа как было, выбралась вон.
Она вышла на тракт, когда восток раскраснелся зарей. Воздух после ночи был свеж, обильная роса посеребрила травы, дорога, успокоенная за ночь, не пылила. Ведьмочка вздохнула полной грудью и бодро зашагала к городу. Впрочем, она не собиралась заходить в Велик-город, и хотела свернуть, не доходя до городских ворот. Путь ее лежал к каменистой равнине на юге.
Глава 5
В бревенчатом тереме, в самом центре Тайной Рощи, собрались на маленький шабаш четверо ведьм. В печи пылал огонь, в подсвечниках горели свечи, на стене громко тикали часы с кукушкой. Ведьмы сидели за круглым столом, покрытым льняной с не отстиранными пятнами скатертью, и пили чай с вишневым вареньем и яблочным пирогом. У ведерного, сияющего серебром самовара сидела круглощекая ведьма среднего возраста с щербинкой между крепких зубов. Она наливала кипяток и заварку в ежеминутно подставляемые фарфоровые чашки, расписанные цветочками. Должность эта была очень почетной: самовар и льняная скатерть — единственная роскошь, дозволенная ведьмам.