3 Мая
Пишу в придорожной корчме. Мысли прыгают, как птахи. На Ваське с Демидом лица нет. Демид на козлах один сидеть отказывается. Крестится беспрестанно. На мои расспросы только пугается больше.
Надобно по порядку. Муторно мне…(здесь автор дневника вымарал целый кусок)...........
Отправился я, значит, рыбачить. Ночь выдалась ясная, лунная да звездная – светло почти как днем было. Ближе к полуночи я проголодался и продрог от сырости- с озера все ж тянуло холодом, чай не лето еще. Решил запалить костерок. Помню, со старостой когда рыбачил, тот меня на полянку недалеко водил - там и место для костра заготовлено. Пробираюсь сквозь лес, хворост подбираю. И совсем ведь не боязно заблудиться мне было. Подходить ближе стал, услышал голоса. Сквозь деревья костер мигает. Обрадовался, думаю мужики рыбачили, тоже погреться решили. Вышел к поляне, да так и обмер. Отступил на шаг в тень, да ноги словно примерзли, ни сесть, ни двинутся не могу.
Вокруг костра прохаживались женщины. Все простоволосые, в каких-то хитонах полупрозрачных. Срам один. На огне на рогатине кипело и булькало какое-то варево. Аромат по всему лесу разносился – кружил голову, дурманил. Лунный свет перемешался со светом факелов, воткнутых в землю вкруг костра. Женщины то и дело смотрели на небо. Словно кого ждали. Я глянул и похолодел. Ведьма! На метле! Она сделала круг в воздухе и стала спускаться. Развевающиеся волосы, белоснежная накидка. Следом за ней летела еще одна. И еще. Всего я насчитал тринадцать. Вместе с теми, кто был уже у костра.
Самая первая ведьма приземлилась ловко в огненном круге и захохотала. Я узнал этот смех. Так могла смеяться только одна девушка в целом свете - моя Марцеля. Огонь осветил ее лицо. Меня словно ножом по сердцу резануло – она!
Все вдруг замерли на мгновение. С небес с ужасным шумом спустился громадный вороной конь. Полуобнаженный, нестерпимо прекрасный ликом, мужчина ловко спрыгнул на землю внутри огненного круга. Фигура прибывшего сияла голубоватым пламенем. При каждом движении оно вспыхивало ярче, выбрасывая длинные, огненные языки. Воздух на поляне раскалился до невозможности. Я чувствовал, как пот стекает ручьем мне за шиворот куртки.
Дьявол! Я был уверен в этом. Падший Ангел, не убоявшийся Бога, недолго озирал толпу.
Жена кузнеца - предводительница ведьм, не иначе. Ей все кланялись и слушались малейшего жеста ее руки. Она раскрыла книгу богомерзкую и стала вслух читать хулительные молитвы.
После Князь Тьмы окропил всех своей мочой, как святой водой. Ведьмы стали походить к нему за советом и с рассказами о своих деяниях. Люцифер слушал, кивал и раздавал советы и награды.
Это продолжалось довольно долго. Вот, все разошлись и образовали круг. Верховная ведьма властным жестом поманила Марцелю к себе. Развернула мою ведунью лицом к Нему и сдернула накидку с ее плеч.
Причудливое смешение света превратило кожу моей богини в нежнейший атлас, источающий сияние. Как же она была хороша! Ладная фигурка, небольшие полные груди, округлый контур бедра - вся эта прелесть дрожала словно на холодном ветру. Ей было страшно. Точеный профиль исказила гримаса ужаса. Марцеля попыталась прикрыться распущенными волосами - они мягкой волной спускались до самых колен. Дьявол удержал ее руки. Повел за собой в центр круга.
Все почтительно расступились. Я увидел большой жертвенный камень. По четырем сторонам на нем стояли зажженные свечи, накрытые прозрачными колпаками от ветра...
Странно, как незначительные эти детали врезались в мою память. Словно разум цепляется за мелочи, пытаясь изгнать весь ужас произошедшего после...
Дьявол неуловимым движением избавился от одежд. И тут Марцеля увидела то, с чем ей предстоит столкнуться через мгновение. Признаюсь, я был потрясен не меньше. Её рот перекосился в оглушительном вопле.
Раздались улюлюканья и хохот вокруг. Дьявол опрокинул королеву шабаша на спину и овладел ею. Марцеля кричала и стонала не переставая. Я не мог выносить эти вопли, но и не мог сдвинуться с места, как не мог закрыть глаза и зажать уши. НЕ МОГ! Ужас сковал меня крепче веревок.
Последняя судорога прошла по телу Люцифера. Он выпустил свою жертву. Тут же ему поднесли дымящуюся чашу. Он осушил ее одним глотком, удовлетворенно кивнул и громовым голосом изрек: "Да будет пир!"
Тут же появились столы, уставленные яствами. Из тени в окрест поляны выступили люди. Множество людей- мужики и бабы. Я с удивлением узнавал в них жителей села.