— Нет, — ответил я. — Я уже это сделал сегодня утром.
— Позже, — продолжила она, — Аманда сказала, что нам следует иметь надлежащий алтарь для жертвоприношений. Это должно быть тело человека, сказала она, причем желательно тело юной девственницы. Керк тут же отпустил остроту, сказав, что мы трое не годимся, но в тот же вечер они с Питом отправились на поиски, и им повезло. Это была симпатичная дружелюбная девушка, которая подумала, что ее приглашают на вечеринку.
— Ширли Рилман? Мери кивнула.
— Они что-то подмешали ей в питье, и она намертво отключилась. Потом они раздели ее и использовали ее тело в качестве алтаря. Аманда перерезала горло цыпленку и поливала кровью тело девушки, а потом сказала, что невозможно, чтобы она оставалась девственницей. Это предстояло проделать троим мужчинам. Пит Кронин хотел быть первым, а Эд сказал, что не следует трогать ребенка, и из-за этого началась драка. Можешь представить себе, какое это было жалкое зрелище! Эд, как обычно, был где-то на седьмом небе и все делал в замедленном темпе, а Пит все время упирался в него своим животом.
— Настоящий бой, — ехидно заметил я. — Вот весело-то было!
— Затем, пока они все продолжали свою идиотскую драку, Керк вдруг сказал, что он первым будет обладать девственницей. Бренда пришла в ярость и заявила, что это произойдет только через ее труп. Она до крови исцарапала ему лицо ногтями. Керк взбесился! Он схватил нож, которым Аманда резала цыплят, и завопил, что если девственницу не принесут в жертву, тогда в жертву принесут Бренду в качестве компенсации. Он полоснул ее ножом между грудей, и она упала в обморок. Она лежала на полу, обливаясь кровью, и именно в этот момент девушка очнулась.
Мери помотала головой.
— Пока жива, не забуду ужас, отразившийся на ее лице. Она, должно быть, решила, что проснулась в аду! В ту же секунду она вскочила и выбежала из дома. Керк ринулся за ней, и мы слышали ее вопли, когда она бежала по пляжу. Потом наступила тишина. Прошло немало времени, прежде чем вернулся Керк, а вернувшись, сказал, что вынужден был ударить девушку, но что с ней все в порядке. Внезапно мы все протрезвели, и нам даже не хотелось смотреть друг на друга. Все упаковали свои вещи, а потом мы разъехались кто куда. Так закончился тот обряд. Тогда я считала, что с обрядами вообще покончено.
— Что же случилось с девушкой?
— Это и было самое худшее, Рик. Пару дней спустя ее тело вынесло волнами на пляж в двенадцати милях к югу отсюда. В газетах писали, что ее горло было перерезано, а перед тем как она была убита, ее изнасиловали. Все средства массовой информации тогда говорили об этом.
— Ты считаешь, что девушку убил Керк? — спросил я.
— Он мог это сделать, — медленно ответила она. — Я думаю, он явно подозреваемый. Но я много размышляла по поводу всего этого, и, если он не врал, когда говорил, что оставил ее без сознания на пляже, любой из двух остальных мужчин мог вернуться после нашего отъезда и проделать все это. Не так ли?
— Это могла быть работа не одного человека, — сказал я. — Керк мог изнасиловать ее и оставить на пляже без сознания, а одна из трех женщин могла вернуться назад и убить ее.
— Но это делает подозреваемой и меня!
— Я подумал об этом, — охотно согласился я.
— Конечно, — без всякой горечи сказала она.
— Эти фотографии Аманды в роли верховной жрицы, которые кто-то послал Гектору Малвени, — размышлял я. — Как ты считаешь, когда они были сделаны?
— Из описания Бренды по телефону я бы предположила, что они сделаны тогда, когда мы были здесь, в Санта-Байе.
— Кто бы мог их сделать?
Мери без всякого выражения посмотрела на меня и покачала головой.
— Не имею ни малейшего понятия.
— По-моему, нет никакого смысла оставаться здесь, — сказал я. — Мы могли бы вернуться в Лос-Анджелес.
— Пойду поищу сначала свою одежду, — быстро сказала Мери. — Я буду чувствовать себя немного неловко, идя по бульвару Уилшир в одном норковом пальто!
— Хорошо, — согласился я. — А я пока пойду подышу свежим воздухом. Встретимся в машине.
Ласковое утреннее солнце пригревало мне затылок, а свежий воздух меня бодрил. Я даже не раздражался оттого, что в мои туфли опять набился песок. На пляж накатывались высокие волны, и чем дольше я гулял, тем жизнь казалась мне прекрасней. Это была неподходящая мысль в неподходящем месте в неподходящий момент. Я перевалил через гребень дюны и увидел, что он лежал там, прямо передо мной в глубокой впадине. Может, это был просто какой-то пьяница? Но что-то подсказывало мне, что это не так!
Подойдя вплотную, я опустился на колени и перевернул тело на спину. На меня обвиняюще уставились мертвые глаза, и я отметил про себя, что в редкие каштановые волосы набился песок. Кто-то перерезал ему горло от уха до уха и постарался на славу: перед его рубашки представлял собой кошмарное зрелище. Где бы ни витал сейчас Эд Конциус, я точно знал, что марихуана не имеет к этому никакого отношения.
Я встал с колен и стал подниматься по крутому склону дюны, направляясь к дому. Мне пришлось констатировать, как я был прав, когда хотел отказаться работать на Гектора Малвени. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать. И теперь у меня на шее висело это задание, ведьмин шабаш, нераскрытое убийство годичной давности, а тут еще труп Эда Конциуса. Судя по тому, как я себя чувствовал, у меня, должно быть, открылась хроническая язва.
Когда я вернулся к машине, Мери Пилгрим уже сидела на переднем сиденье, забившись в угол. Я сел за руль и вставил ключ зажигания.
— Я нашла свою одежду, — сказала она. — Почему-то, одевшись, я чувствую себя гораздо лучше.
— Это замечательно, — вежливо произнес я.
— Зато, — внезапно просияв, сказала она, — несмотря на все ужасы этой ночи, никто не был убит!
Момент был неподходящий, чтобы ее разочаровывать, поэтому я вывел машину на дорогу и взял курс на Лос-Анджелес.
Глава 6
— Выпейте, Холман.
Судя по тону, с каким произнес эту фразу Гектор Малвени, это было утверждение, а не вопрос.
— Бурбон со льдом, — откликнулся я.
— Это тяжкий грех, — пробормотал он. — Полагаю, вам известна та непростительная ошибка, которую совершили вы, американцы? Единственное изобретение, которое мир никогда не забудет и не простит?
— Нет, — ответил я.
— Арахисовое масло! — торжествующе захохотал он.
— Ох уж эти мне остряки! — проворчал я. Вручив мне стакан с виски, он уселся на кушетку лицом ко мне.
— Итак? — Его проницательные голубые глаза выжидательно уставились на меня. — Какие новости, Холман?
— Никаких, — ответил я. — Я заехал, только чтобы задать несколько вопросов.
— Вам придется поспешить. Через десять минут у меня встреча с Джорджем Куклингом. Предварительное обсуждение нового грандиозного фильма-эпопеи, за который мы оба собираемся приняться.
— Вы выплачиваете денежное пособие своим детям?
— Когда я женился вторично, я перестал это делать, — холодно ответил он. — Не вижу никакой веской причины для того, чтобы оплачивать их публичные беспричинные оскорбления.
— На что же они живут?
Он нетерпеливо пожал плечами.
— Не имею представления.
— Дорогой! — Из спальни вышла Бренда Малвени. — Не забудь про свою встречу с Джорджем. О! — При виде меня в сонном взгляде ее карих глаз появилось нечто вкрадчивое. — Я не знала, что у тебя гость. Хэлло, мистер Холман.
— Раз уж ты здесь, любимая, — поспешно произнес Малвени, — позаботься о Холмане вместо меня. У него есть кое-какие вопросы. — Он кивнул мне. — Держите с нами связь, Холман, и помните, что в скором времени я жду результатов.
— И арахисового масла тоже! — огрызнулся я.
— И что это должно значить?
— Это значит, что у нас вроде как свободная страна, — сказал я. — Предполагается, что вы будете оказывать наемному работнику больше уважения. Другими словами, следите за своими чертовыми манерами!