В силовые структуры он очень хотел вернуться, его туда манили две вещи. В первую очередь это была пенсия, до которой оставалось дослужить всего пять лет. Если бы он закончил службу, то до конца дней о хлебе насущном не пришлось бы заботиться. Во вторую очередь, Максим был человек честолюбивый и ему хотелось быть причастным к чему-то большому и важному. Хотелось ощущать то пьянящее чувство полноценности, верить в то, что он у руля, что он хотя бы немножко, но князь мира сего. Зловещий флёр от должности капитана службы исполнения наказаний был ему очень по душе. Хотелось быть, ярким, как пуговица с гербом на кителе, а не серым, как колпак повара-вахтовика. Максим по своей сути был пассивным пассионарием.
Вернуться обратно в систему ему мешало то, что шесть лет назад его уволили из УФСИН с уголовным штрафом, условным сроком и без права занимать должность в течение трёх лет. Тем, кто спрашивал о причинах, он обычно рассказывал об убийстве по неосторожности при выполнении спецоперации. Так же мог рассказать, что нанёс педофилу телесные повреждения средней тяжести, а тот оказался со связями. Когда был в настроении, говорил, что его свои же подставили и пришили коррупцию, превышение служебных полномочий: не на чем было печатать рапорты и он купил две пачки «Снегурочки», чеки выкинул, а система-то палочно-галочная. Поди докажи, что не взятка от жулика? Управление само страдает – хочешь или нет, а паршивых овец в рядах выявлять нужно, даже если их нет. Вот он с этой бумагой и подставился.
Сам же он давно запутался и настоящие причины смешались с мифом. Но он был справедливо убеждён, что раз людей он не расстреливал, не растлевал и миллионов не растрачивал, то шансы вернуться в ряды есть, а спешил он потому, что после тридцати пяти лет его бы не приняли банально по возрасту.
Из окна комнаты Максима была видна железная дорога и дачный посёлок за ней. Где-то далеко шумело большое шоссе. Пора идти на работу.
***
Пошёл двенадцатый день вахты Максима и свою небольшую кухоньку он готовил к открытию автоматически, зная где, что и зачем лежит. Думая о чём-то своём, он включил в электрощитке группу кухонных розеток. Этим он пробудил к жизни бесконтактный гриль-саламандру, заставил тэны фритюрницы устроить круговорот холодного и горячего масла внутри своей чаши. Зашумела включившаяся индукционная плита и бесшумно стала нагревать вчерашний рис рисоварка со смешным названием «Cuckoo».
– Кукушка, кукушка, сколько мне тут осталось? – , Макс грустно улыбнулся и слил в раковину конденсат, скопившийся в сборнике рисоварки. Достал из морозилки филе лосося и положил на стол отходить до времени. Достал пакет с замороженными креветками, пересчитал – на сегодня должно хватить, новый полуфабрикат нужно делать только завтра. Мидий тоже с избытом, а вот грибов шиитаке катастрофический дефицит – надо будет поскорее нарезать те, что со вчерашнего вечера замачиваются в кастрюле.
Но первым делом надо поставить вариться новый рис, поэтому Максим поскорее заправил вторую рисоварку и пошёл поздороваться с Ольгой, которая только что открыла главные двери кафе. Должность Ольги гордо называлась «администратор», но на самом деле она совмещала в себе функции официантки, кассира и уборщицы, а администрирование шло как-то само собой. Себя она называла буфетчицей.
– Здравствуй! Как жаль, что ты вчера рано ушёл и меня дожидаться не стал. Тут такое было!
– Я ведь вроде по времени ушёл, – Максим поднял глаза на висящие на стене часы с большим белым циферблатом и толстыми чёрными стрелками. – А разве что-то случилось? Не было ведь посетителей, вторник тухлый.
Ольге было немного за сорок, но она старательно молодилась и держалась так, будто только вчера был тот знойный июньский вечер, когда она выпустилась из колледжа по специальности «киномеханик». Со дня выпуска Ольги прошло всего несколько лет, и этой специальности на рынке труда не стало. Не стало ещё и мужа, зато уже была любимая дочка и с тех пор дочку воспитывала не мама, а бабушка. Деньги на воспитание Ольга зарабатывала, катаясь по стране то проводницей, то официанткой, то кухонной работницей, то горничной и при этом не унывала.
– Из-за этих стрелок здоровенных тут постоянно плюс-минус две минуты, не разобрать. Ты без трёх минут ушёл.
– Ну так и что? Заказы всё равно до без пятнадцати принимаем.
– Случилось, блин. Три минуты двенадцатого уже было, а я ещё дверь не закрыла, зазевалась. И тут вваливается компания – два пьяных вдрызг мужика и две бабы. Один мужик с фонарём под глазом. Шли откуда-то – не то с дня рождения, не то с поминок.