Мраморные стены вокруг блестящие и светлые, над головой купола: просторно, светло и душно, как в музее или храме. Но этот храм – он храм наоборот: не над ландшафтом окружающим высится, а под спудом хоронится. Так надёжнее будет. К тому же храм или музей – это дело праздничное, торжественное, требующее к себе особого отношения, уважения и настроя. Каждый день шастать не будешь. А в метро – не цель, а средство, здесь всегда многие тысячи волей-неволей, но приобщатся к исконному и общему. Тому, что и влечёт людей в этот город.
Улыбнувшись этим мыслям, Сергей сел в поезд. С такой же улыбкой он пересел на кольцевой и с этой же улыбкой вышел на нужной станции. И поехал вверх на эскалаторе.
Но на поверхности Сергея настолько ошеломили окружившие его призрачная тишина и безмолвная пустота, что улыбка спала с лица и он скорее поспешил по адресу из своего потрёпанного блокнота. Безмолвный вакуум ошеломил, навалился и накрыл с головой, как февральский сугроб, как сноп затхлого сена или зеленоватая вода пруда, когда широко шагнул и к своему ужасу не нашёл ногою дна, зато вкус и запах тины ударил в пытавшийся вдохнуть нос. Почему вокруг никого нет? Нету ни детей, ни пенсионеров, ни праздношатающихся бездельников. Только на стеклянной остановке кто-то длиннополый сидел и чего-то ждал, а за остановкой дворник выметал окурки и с осуждением поглядывал на проезжающие автомобили. Стало неуютно, сумрачно и захотелось поскорее убежать от гнетущей пустоты.
Значит, корпус "б" двенадцатого дома по этой вот улице. Войдя в тень двора, Сергей почувствовал, как будто он попал в другой мир со законами, муссонами и приливами. Внутри квартала заметно какое-то копошение и атмосфера не та, которая была только что на главной улице у магистрали в восемь полос. Здесь, у дороги, на которой с трудом разъедутся две легковушки, всё какое-то совсем другое, независимое. Будто незаметно пересёк границу разных государств.
Здание, к которому Сергей держал путь в тысячу километров было похоже на сувенирный снежный шар, где под стеклянным куполом кружились снежинки и какой-то такой же стерильно-праздничной была и атмосфера вокруг него. То есть здание было вовсе не из ряда вон этаким пряничным домиком, наоборот, оно было полутораэтажным сооружением непонятного первоначального назначения, обшитое чем-то тёмно-серым и блестящим с претензией на мрамор; больше походило на спрессованные мусорные пакеты. У фасада курили разные люди в одинаковых пиджаках и что-то весело обсуждали. Видимо, только что пришли на работу в свою то ли адвокатскую, то ли коллекторскую, то ли микрофинансовую контору – таблички Сергей не разглядел. Через дорогу невнятные грузчики разгружали стройматериалы, а солидный мужчина в джинсах и футболке поло зорко следил за процессом. По той же стороне улицы, навстречу поло-мужчине показательно небрежно дефилировала надменная женщина младшего пенсионного возраста с апатичным далматинцем на поводке. То есть картина перед глазами обыденная, но что-то в ней смущало. Будто видишь перед собой недоделанную ещё аппликацию, где все элементы собраны, расставлены по местам, но пока не приклеены к листу, поэтому не составляют единства: чуть коснись листа или подует ветер – всё полетит в разные стороны, безвозвратно развалится. Словно отдельно друг от друга грузчики и мешки с цементом, а хозяин мешков тоже от этого всего отдельно. Унылый пёс бредёт по своему собственному пространству отдельно от поводка и тротуара. И уж подавно отдельно от хозяйки, которую даже совместный всемирный эфир никак не объединяет с разными пиджаками на одинаковых людях. У этой молодой старухи аура упругая, напряжённая и пассивно-агрессивная, как скафандр. Пиджаки же обитали в своем пространстве – прокурено-инфантильном и вялотекущим по беспочвенности. Почему создатель этого коллажа бросил работу? Может, демиург заметил какую-то фатальную ошибку и ушёл в другое место творить что-то другое, научившись на горьком опыте? Или, сделав основную, главную и самую сложную работу, мастер оставил всё на попечение не весьма прилежному и старательному балбесу-ученику? Или мозаичный бизнес у хозяина отжали завистники, которые сумели отжать, но не сумели дела завершить? Или демиурга, творца, создателя и криэйтора никакого вовсе нет. Отсюда и результат, который на лицо, когда всё к месту, но неуместно.