Димка наш от этого всего поехал – звонил, писал, чуть телефон не взорвался. Он сперва вопил, что во всём виновата я и требовал, чтобы всё взяла на себя. Потом написал, что это ты подложила свинью, когда не сказала, что мойка не соответствует стандартам. Заявил, что обеих нас оштрафует за несоблюдение субординации и что зря он нас послушал, когда Максима увольнял (Что?!). В итоге позвонил и елейным голосом сказал, что точно знает, кто мне его заказал и что он этого просто так не оставит. Вот.»
– Анна 22-35
«Варя, ты где? Куда пропала?»
Больше никто за четыре дня никто не писал. Ну, ничего. Спасибо. Слава Богу.
Варвара набрала номер Дмитрия Витальевича – тот бросил трубку. Варя набрала снова, но телефон начальника был уже выключен. Значит, после праздников можно подумать о поиске новой работы.
Варя достала с полки запылившийся учебник академического рисунка. Стряхнула пыль с обложки и углубилась в чтение. Пока можно было только читать и смотреть, потому что карандаши она осенью отдала Свете, которая Юля. Ничего, утром откроются магазины.
Глава XIII
13.05.201… Киров. Утро.
Максим сидел и старательно писал что-то на бумаге. Буквы получались неуверенные – то излишне угловатые, то чрезмерно округлые. Поза Максима тоже казалась одновременно угловатой и округлой – всё потому, что писал он левой рукой. Неделю назад он прочитал где-то, что это очень полезное занятие, способствующие развитию правого полушария мозга. В статье утверждалось, что руки вообще главный инструмент для развития личности, а выходить из зоны комфорта жизненно необходимо. Особенно тем, кто ведёт сидячий образ жизни. Обещали, что можно развить интуицию и творческие способности, научиться параллельно обрабатывать много разной информации, улучшить координацию движений… Очень заманчиво, но если бы только это, то Максим забросил левописание давным-давно. Главным было то, что буквы получались такие, какие когда-то очень давно выводила рука мальчика Максимки – только тогда это была правая рука. Очень трогательно было чувствовать себя снова маленьким, когда было солнце, речка, ласточки, и манная каша с малиновым вареньем.
Максим теперь работал охранником и его служба заключалась в том, чтобы ничего не делать, но делать это с предельно настороженным и решительным видом.
Вдруг из кабинета, как паровоз из туннеля, вылетел Виктор Сергеевич:
– Макс, по коням! Зови Валеру – пусть драндулет заводит. Поедем сейчас, протрясём хорошенько мясокомбинат наш беспокойный. Их технолог уже забодал в доску – вторую неделю на мозги капает, Гаврилычем своим пугает. Съездим, посмотрим кто там у них колбасу нарезает .
Спустя пять минут все трое ехали по серо-прямолинейному району города мимо радостного фасада онкодиспансера, мимо весёлых елочек тубдиспансера и мимо развивающегося государственного флага над обшарпанным фасадом здания скорой помощи, притулившегося рядом с капитальными развалинами титанической стройки.
Свернули на трассу – слева поле, а справа из-за редких деревьев лесопосадки выглядывало садоводство:
– Прикинь, Макс! В 2005-ом мы с корешем хотели тут сад купить, чтобы в нём отдыхать от случая до случая: шашлык там, пиво… Тогда участок тыщи три стоил – копейки, но нас напрягла возня с документами на полгода. А в 2008-ом, до кризиса, одна грёбаная сотка тут уже стояла в девяносто косарей. Вот мы локти-то кусали… Да и сейчас здесь сотка идёт шестьдесят кусков, как минимум. Два сада – миллион!
Машина свернула на просёлочную дорогу, ещё минут десять колесила мимо покосившихся домиков полу-миллионеров, когда наконец добралась до здания колбасного заводика, расположенного в бывшей колхозной столовой.
Виктор Сергеевич вышел из машины, сощурился, оценил обстановку:
– Максим, твоя задача – обойти забор по периметру, а потом садись и смотри записи.
С периметром двухметрового забора из коричневого профнастила всё было в полном порядке – никаких дыр, отогнутых листов и подкопов. Даже трава нигде не примята. На всё это геометрическое образцово-показательное великолепие разбитыми фарами взирал остов трактора, проросший насквозь цветущей сиренью. На тракторе сидел ворон и чистил перья.
Записей с камеры видеонаблюдения, установленной над единственными воротами, было на целых два месяца, но за последние две недели, которые успел посмотреть Максим, все было просто донельзя однообразно – одни и те же люди приходили в одно и то же время и уходили в одно и то же время. Одни и те же машины приезжали и уезжали в одно и то же время. Менялась только погода, а ещё растаял снег и высохли лужи.