— Конечно. На этой неделе у меня было несколько переработок. Попрошу у Сары из гастронома пару кусочков курицы, буханку хлеба и, возможно, суп и лапшу. А свечи у нас уже есть.
— А еще у тебя есть старый дедушкин молитвенник, — бодро добавила она.
— Да, есть.
— Итак, дело только за вином! — торжественно объявила Малка.
Отец сник.
— Дело только за вином. — Он призадумался, затем кивнул. — Моше наверняка в курсе. Он знаком со всей округой и скажет, у кого есть вино на продажу.
— Скоро стемнеет, — заметила Малка. — Не слишком поздно спрашивать?
Отец встал и улыбнулся.
— Совсем не поздно. Он, скорее всего, в парке.
— Что, Эйб, — хмуро спросил Моше у отца Малки, — собрался предать свои идеалы и склониться перед религиозным диктатом? И это ты, человек, которого чуть было не сослали в Сибирь за статьи о взаимосвязи непреходящей нищеты народных масс и религии? Ты, человек, которого отец выставил из своей синагоги за отказ надеть шляпу на свадьбу брата?
Эйб заметил Моше сразу. Этот пожилой полноватый мужчина с редеющими волосами по своему обыкновению сидел на обшарпанной скамейке, где проводил каждый летний вечер. Попытка объяснить, зачем они пришли, наткнулась на раздраженную тираду, и в итоге Эйб, пожав плечами, отошел прочь. Малка последовала за ним.
— Вон там мальчишки играют в бейсбол. Почему бы тебе к ним не присоединиться? — предложил он. — А я поговорю с Моше.
— Ладно, пап, — кивнула Малка и убежала.
Проводив дочь глазами, Эйб огляделся. Небольшой городской парк наполняли люди, изгнанные жарой из своих душных квартир. Повсюду с криками носилась малышня, пользуясь тем, что матери еще убирают после ужина и не могут одергивать за шалости. Время от времени кто-нибудь из мужчин, оккупировавших скамейки близ островка бурой травы, поднимался на ноги и орал:
— Сэмми! Кончай драться с тем парнем!
А затем, с чувством исполненного долга перед отпрыском, садился обратно. Дети же продолжали свою возню как ни в чем не бывало.
Эйб вернулся к скамейке и сел рядом с другом, который угрюмо похлопывал себя газетой по колену.
— Моше, всего на минутку, выслушай…
Не успел он закончить, как Моше вручил ему газету и, забравшись на скамейку, обвиняюще наставил палец на тощего коротышку, только что закурившего сигарету через две скамейки от них.
— Эй ты! Гарри! — крикнул Моше. — У меня на тебя зуб! О чем ты, черт побери, думал, когда писал ту ахинею о стачке пенсильванских сталелитейщиков? Как посмел прикрывать расизмом преступную политику АФТ[1], из-за которой стачка провалилась?[2]
— Эти люди были штрейкбрехерами! — прокричал в ответ коротышка, размахивая сигаретой. — И то, что они негры, не оправдание!
— Они были рабочими и пытались прокормить свои семьи, вопреки непомерному угнетению! — отозвался Моше. — Будь у АФТ хотя бы минимальное уважение к людям, которых она пытается организовать, давно бы объединила всех рабочих в профсоюз. Тогда боссам не удалось бы подавить стачку!
— Ты закрываешь глаза на социальные и культурные проблемы! — крикнул ему Гарри.
— А ты — на то, что ты гнида! — окрысился Моше.
— Ты не мог бы на минутку спуститься и вести себя по-человечески? — попросил Эйб, ударив приятеля газетой. — У меня проблема!
Моше, пожав плечами, слез. На другой скамейке Гарри сделал непристойный жест и угрюмо продолжил сосать сигарету.
— Хорошо, я спустился. Что там у тебя за проблема?
— Как ты уже знаешь, я собираюсь устроить ужин в честь шаббата.
Моше с прищуром посмотрел на него.
— Ну? Таки нашел себе подругу?
Эйб покачал головой.
— Нет. У меня нет подружки.
— Очень плохо. — Его друг, сев и закинув ногу на ногу, обвел взглядом парк. — Нельзя же горевать вечно. Не пристало такому молодому человеку, как ты, быть одному, будто старый сыч вроде меня.
Эйб вымученно улыбнулся.
— Нет, я просто… — Он бросил взгляд на Малку.
Та стояла с мальчиком лишь немногим выше нее, оба наблюдали за игрой в бейсбол. Наверное, это ее новый друг, подумал Эйб, скорее всего, он из соседнего квартала. Одежда парню уже не по росту. Интересно, есть ли у него родители? Неужто не могут себе позволить нормально одеть ребенка?
— Всего разик. Сделать дочке приятное, — попытался объяснить он.
— Ладно, — смягчился Моше. — А от меня ты чего хочешь? Отпущения грехов за отказ от политических убеждений?
— Мне нужно вино.
— А-а-а. — Моше повернулся к Эйбу. — Ясно. У тебя есть молитвенник, есть свечи и хала. Но алкоголь, это другое дело. Что ж эта идея не посетила тебя в прошлом году, до того, как вашингтонские гении подарили нам «сухой закон»?
2
Речь идет о Стальной забастовке 1919 года, начавшейся в металлургической корпорации US Steel и вскоре поддержанной сталелитейными рабочими по всей стране.