— Я хочу все сделать правильно, — продолжал Эйб. — Никакого виноградного сока и никакого пойла, сделанного в чьей-то ванне. И ничего противозаконного: не желаю обогащать гангстеров еще больше.
— Что ж … — пожал плечами Моше. — Раз ты собираешься сделать из этого этическую проблему, мне нечем тебе помочь.
— Да брось, — нетерпеливо фыркнул Эйб. — Закон вступил в силу всего несколько месяцев назад. Наверняка у кого-то найдется пара бутылок из старых запасов.
— Наверняка, — согласился Моше. — Но это еще не значит, что тебе их отдадут. И не смотри на меня так, — быстро добавил он. — Мои старые запасы в шаббат на стол не поставишь.
— Черт! — Эйб, встав, покачал головой. — Я пообещал. Сигаретки не найдется?
Моше выдал ему одну, и когда Эйб зажег спичку, сказал:
— Эй, а почему бы тебе не поискать раввина?
Эйб выпустил струйку дыма.
— Я сказал, что хочу устроить шаббатний ужин. Я не говорил, что хочу посещать службы.
Моше рассмеялся:
— Нет, я имею в виду ради вина. Когда Конгресс принял «сухой закон», раввины, христианские священники и прочие религиозные шишки подняли шум, поэтому теперь им разрешено покупать немного вина для своих общин. Хочешь бухнуть? Иди к раввину.
— Это такая шутка, да? — уставился на него Эйб.
— Нет, чистая правда. — Моше продолжал усмехаться. — Я слышал это от своего друга-хасида. Мы иногда собираемся, играем в шахматы, спорим. Он сказал, что ему пришлось пойти со своим старым равви к властям, потому что тот не говорит по-английски. Надо было подписать бумаги и доказать, что он настоящий раввин. Теперь у него есть право покупать несколько ящиков в год, чтобы семьи прихожан могли произнести благословение в шаббат и хорошо выпить на Пасху.
— Ну и ну, — изумленно кивнул Эйб и призадумался. — На Ливония-авеню есть синагога, где сын моего друга проходил бар-мицву. Возможно, стоит спросить там.
— Если твой друг в нее ходит, почему бы не попросить вина через него? — предложил Моше.
Эйб, глубоко затянувшись, покачал головой.
— Нет, не хочу, чтобы у него возникли неприятности с раввином. Пойду и спрошу сам. Спасибо, Моше.
— Джо, ах ты капиталистический прихвостень! Я видел ту писулю, которую ты накропал в «Дэйли Форвард»…
Эйб подошел к дочери.
— Ты слышала? — тихо спросил он. — Прямо сейчас пойдем в синагогу и посмотрим, чем нам сможет помочь раввин.
— Да, папа, — кивнула Малка и добавила: — Это Дэвид. Новый друг, я тебе о нем рассказывала.
— Здравствуйте, мистер Хирш, — вежливо поздоровался Дэвид.
— Здравствуй, Дэвид. Приятно познакомиться. Я рад, что у Малки появился новый друг.
— Мистер Хирш, — сказал Дэвид, — вам не обязательно идти к этому равви, если не хотите. Мой отец говорил, что он и его деловые партнеры достали еврейского вина. Он купил у одного раввина излишки и наверняка сможет продать вам бутылку.
— Спасибо, Дэвид, — улыбнулся Эйб. — Но, как я недавно говорил другу, я не хочу ввязываться во что-то противозаконное. Пойми, — добавил он, — я не собирался обижать твоего отца.
— Да нет, все нормально, — ответил Дэвид и, повернувшись к Малке, прошептал: — Ступай-ка с папой, а я поищу своего. Если понадоблюсь, приходи. Мой отец обычно в кондитерской на углу Дюмонт и Саратоги.
— Хорошо, — прошептала Малка. — Если добудем вино, я за тобой зайду, и ты сможешь побывать на шаббатнем ужине.
Эйб посмотрел на детей, выплюнул сигарету и направился прочь. Малка помахала Дэвиду и последовала за отцом к выходу из парка.
Синагога располагалась в маленьком помещении на первом этаже. Большие окна ради уединенности были заклеены. По двери шла надпись «Сообщество Анше Эмет», аккуратно выведенная на иврите. Вечерние службы, по всей видимости, уже закончились. Из двери магазина показались двое пожилых мужчин, которые громко спорили на идиш. Эйб подождал, пока они пройдут, и вошел. Малка последовала за ним.
В побеленной комнате стояло несколько рядов складных стульев, пара деревянных шкафов в конце и еще один большой застекленный шкаф, занавешенный красиво вышитой тканью. Могучий мужчина с длинной черной бородой, пронизанной белыми прядями, собирал со стульев книги.
Малка пошла любоваться вышивкой, а Эйб неуверенно обратился к мужчине:
— Равви…
Тот, выпрямившись, настороженно повернулся к Эйбу.
— Мы знакомы?
— Два месяца назад я был здесь, когда Макс, сын Джекоба Бернштейна, проходил свою бар-мицву, — объяснил Эйб. — Вы, наверное, меня не помните.