— Именно, — ответил хобгоблин, сообразив, что ничего не говорил Мэтти про ноги. Наверно, узнал у Сциллы и Фрэнка. — Из-за травмы мне пришлось несколько месяцев пролежать в кровати. Тогда я набирал вес буквально на глазах, и в возрасте пятнадцати лет весил больше взрослого тролля.
— Как вам удалось справиться с этим? — участливо спросил Мэтти Джонсон.
— Благодаря магии, сосредоточенным медитациям и узнаванию мира через матрицу. Но в первую очередь, конечно же, моим друзьям — Сцилле и Фрэнку. Привет им из Лос Анджелеса! — Декс улыбнулся и помахал в одну из камер. Только тут он понял, что левой кисти у него нет. Её же отгрыз Медведь. Как он мог забыть об этом?
— Это те, с кем вы учились в школе, а потом начали бегать в тенях? — Декс пристально взглянул на вальяжно раскинувшегося в своём кресле ведущего. О беге в тенях все знали, но никто и никогда не говорил об этом по триду. Большинство заказов для бегов приходило из корпораций, а выносить их грязное бельё на всеобщем обозрении означало конец карьеры для любого. Но казалось, что Мэтти это нисколько не волновало. — А это правда, что когда вы вернулись в школу уже в новом виде, вы избили и сломали учительский стол одним из учеников за то, что он сказал «чёрт, а Декс теперь стал ещё уродливее»?
Откуда он всё это знает?
— Да.
— Вы были злы на то, что он сказал правду?
— Нет, я был просто зол. Гоблинизация…
— Превращение, — поправил ведущий.
— Гоблинизация, — с нажимом повторил Декс, — вернула мне жизнь. Я был счастлив, как никогда. Мне было наплевать, как я выгляжу, если я снова мог жить полноценной жизнью. Но это были не только внешние изменения, но и внутренние. Если до этого я был спокойным и мирным парнем, который просто хорошо дрался, то теперь я будто стал неуправляемым. Док Гоуз говорит, что это связано с изменением гормонов в моём теле. Я стал более вспыльчивым и агрессивным, и первое время ничего не мог с этим поделать.
— То есть, если раньше вы боролись с собственным телом, то теперь начали бороться со своим новым характером? — метко отрезюмировал ведущий.
— Да, — Дексу никто раньше не приходила эта мысль в голову. Надо добавить её к той, про удар.
Снова стук металла о металл одинокой пары рук в зрительном зале.
— Хм, — Мэтти карикатурно потёр подбородок, — а потом, получается, вы вместе бегали по теням шесть лет. Но вы бросили своих друзей после того, как они вышли из дела, и сбежали в Лос Анджелес за новой жизнью.
— Это неправда! — выкрикнул Декс. Сердце резко забилось от обиды.
— После того, как они начали жить нормальной жизнь и работать на корпорацию Ренраку вы обиделись, — Мэтти Джонсон не спрашивал. Он знал. Он будто сканировал подсознание Декса, доставая оттуда факты, в которых хобгоблин не хотел сам себе признаваться. Тон ведущего резко стал пренебрежительным. — Они не захотели жить так, как ты. Они посмели пойти против твоего видения жизни, Пуля. Значит, тогда-то ты и стал монстром.
Раздались одинокие металлические аплодисменты. Декс снова взглянул в зрительный зал. Прожекторы выключились и больше не слепили Декса. В зале сидел единственный зритель — тролль в гавайской рубашке. Лицо его было разбито и по нему струилась кровь. В своих аугментированных руках он держал две тонкие палочки, сантиметров по сорок в длину. На эти палочки была насажена ещё одна пара кибернетических кистей, которые и производили металлические аплодисменты.
Декс посмотрел на правую кисть. Её тоже не было.
Вот куда делись мои руки. Значит, Мэтти думает, что если украл их, то может так говорить обо мне и моих друзьях? Думает, я ему ничего не смогу сделать?
— Очень остроумно, Ларри! — выкрикнул Декс, обращаясь к единственному зрителю ток-шоу.
А может, это не Ларри?
— Тебе не место в этом городе, — Мэтти встал со своего места. Декс тоже. Странное чувство неудобства всё ещё оставалась, хоть он уже и не сидел в кресле. — Тебе не место ни в этом городе, ни в Шестом Мире! Мы давно пережили таких, как ты! Тебе никто не нужен, и ты никому не нужен!
Мэтти ещё что-то выкрикивал, когда Декс борцовским захватом прошёл в ноги ведущему и поднял его над головой. Ведущий был будто невесомым. С тяжёлым хрустом Декс с силой опустил оппонента спиной и затылком на пол.
— Когда-нибудь ты пропустишь удар в поединке, или словишь пулю на беге, — не унимался Мэтти, пока Декс поднимал ведущего для нового слэма. Ещё одно приземление с хрустом. Под головой Мэтти Джонсона начала образовываться кровавая лужица. По полу разметало кусочки мозга и черепа с налипшими к нему волосами. — Ты станешь как он.
Декс снова посмотрел на единственного зрителя. Тролль всё продолжал аплодировать руками Декса. Вся кровь из него, видимо, уже вытекла, обнажив смятый под ударами череп. Невозможно было разобрать, Ларри это или нет. Отвратительное лицо перекашивала восторженная улыбка с нотками безумия.
— Добей его! — брызжа слюной, выкрикнул зритель.
Декс снова взглянул на ведущего. Тот холодно и вопросительно смотрел на хобгоблина, будто ожидая его решения. Декс занёс ногу и с силой опустил на уже порядком осточертевшее лицо холёного Мэтти Джонсона, которое не обезобразило даже отсутствие части черепа и мозга. Как только нога Декса с хрустом встретилась с лицом ведущего, свет в зале полностью погас, оставив лишь глухие удары металлических аплодисментов. Но и они через несколько секунд стихли.
Глава 5. Переосмысление
Свет снова ослепил Декса. На этот раз это были не прожекторы, а лишь светлая полоса из полуприкрытой двери. Скулы свело от холода, а от запаха формалина во рту повис неприятный привкус. Декс свесился с металлической каталки и сплюнул на белый кафельный пол. Голова кружилась, будто он лёг в кровать после знатной попойки. Белый шум не давал мыслить нормально. Пару секунд хобгоблин смотрел в потолок, стараясь собрать раздробленные мысли воедино. Сквозь застилавший все чувства Декса запах формалина пробилась боль в левом локте.
От чего это?
Тут же Декс вспомнил, как мутузил Ларри правой рукой и этим локтем. Пуля резко поднёс левую руку к лицу. Конечность оставляла за собой след из таких же конечностей, будто заглючивший курсор мыши в старой операционной системе. Декс старался держать руку неподвижно, чтобы не создавать новых запястий и понять, какой ущерб нанёс его телу бой с троллем. Декс разглядел четыре полностью заменённых и верхнюю хромированную фалангу большого пальца. Смотрелось неплохо.
Декс ещё немного повертел ладонью перед лицом, привыкая к виду новой конечности, потом сел на металлическую каталку. Из-за резкого перепада давления ему показалось, что его неудобное ложе, кувыркаясь вместе с ним, полетело куда-то. Возможно, в сторону Маями, где политексиконол, которым его напичкали, был в самом ходу. Через несколько секунд Декс прилетел обратно и приземлился босыми ногами на голый холодный кафель. Рядом стоял столик с хирургическими инструментами, а под ним валялась смятая простыня. Видимо, кому-то всё же пришло в голову укрыть Декса в таком холодном помещении. В дальнем углу комнаты были небольшими кучками свалены кибер-протезы всех возможных назначений: руки, ноги, торсы, черепа. Одна из кибер-кучек была прикрыта чем-то вроде полупрозрачного целлофана, на деле бывшей уплотнённой кожей.
Декс всё ещё был в заляпанных кровью штанах и с голым торсом. Шум в голове понемногу отступал, а на его место пришла…
Музыка?
Из приоткрытой двери доносились ноты синтезатора и заводная песня в ретро стиле. Слов Декс пока не мог разобрать, поэтому хобгоблин осторожно подошёл к просвету. Он всё ещё понятия не имел где он, поэтому инстинкты несознательно взяли верх. Адепт двигался тихо и крайне осторожно. Песня начала приобретать слова. Судя по всему, как раз был припев:
Декс уже её слышал. В каком-то ретро чарте. Песня была вполне зажигательной и за дверью ей кто-то очень даже неплохо подпевал. Хобгоблин выглянул из-за двери заинтригованный тем, что там происходит. Взгляд его сразу же наткнулся на пухлого гнома, стоявшего на полуметровой подставке перед столом патологоанатома. Точнее, не на самого гнома, а на торчавшую из-под немного приспустившихся штанов «копилку», вместе с ягодицами и плечами ритмично подёргивавшуюся в такт музыке. Гном был как раз тем, кто подпевал песне про то, как он лю, ит маленьких девочек. Декс старался отогнать от себя мысль о том, что странные сны, где ему аплодируют его собственными руками, были менее неуютными чем то, что он сейчас увидел. Странности делу придавало то, что находился в морге.