Губернатор не щадил своих сил и с раннего утра до поздней ночи заботился о благоденствии опекаемых им граждан. Он переодевался в скромное обывательское платье и толкался на базарах и постоялых дворах. Калачи на прилавках и другая снедь подвергались тщательному осмотру и апробации его превосходительства. Вельможа не гнушался обходить обывательские жилища, самолично залезал в печь и обнюхивал горячие горшки: подлинно ли соблюдают жители установленный церковью пост или, чего доброго, упаси боже, жрут окаянные скоромное. Его превосходительство в опеке над обывателями доходил до того, что брал ложку и пробовал содержимое горшков. Если в печи было пусто или она оказывалась нетопленной, господин губернатор учинял быструю и справедливую расправу. Он не кричал, не топал ногами, подобно ломовым извозчикам и другим невоспитанным людям. Он сладкоречиво поддакивал хозяйке:
— Так, так, не удосужилась. Муж на работу, а ты лени предаешься, матушка. И кто знает, может быть прелюбодеянию? А там, чего доброго…
Тут он делал страшные глаза, не договаривал и совал под нос хозяйке кулак.
— Скажи мужу, матушка, чтобы сим инструментом он тебя благосклонно отутюжил.
Женки не перечили губернаторскому назиданию. Они превосходно знали, что неподалеку от персоны его превосходительства обретаются полицейские, и они зорко следят за всем. Стоило губернатору возвысить голос, как полицейские словно из земли вырастали, тогда уже расправа производилась более крутая.
2
Губернатор не забыл дня своего приезда и, обладая тонким архитектурным вкусом, немедленно принялся за переустройство сибирской столицы. Девизом в этом трудном искусстве его превосходительство выставлял — прямую линию и благоприличие. Так как улицы города Иркутска отличались кривизной и вид их портили ветхие хибары, то эти два обстоятельства и привлекли особое внимание губернатора.
Приказом его превосходительства была организована особая строительная команда из осужденных и ссыльных. Во главе этой команды поставлен был ссыльный Гуща — человек неугомонного и ретивого нрава. Чтобы отличаться от прочих обывателей, Гуща придумал себе необыкновенный мундир, форма и цвет которого не предусматривались никакими табелями о рангах и отличиях.
Первые месяцы администрирования губернатора Трескина прошли без тревоги. Гущинская команда при содействии жителей приводила в проезжее состояние городские улицы и дороги, делала насыпи, пролагала гати, рыла отводные канавы. Все шло, как и было принято испокон веков.
Но вскоре пришли тревога и напасти. Его превосходительство всерьез и вплотную взялся за осуществление своего девиза. Он решил без проволочек выпрямить городские улицы. И тут налетела лихая беда для тех домовладельцев, которые нарушили план городского строительства и построили свои хоромы как им заблагорассудится. Его превосходительство отдал строгий и неукоснительный приказ не спрашивать мнения домохозяев. Губернатор заранее знал, к чему оно приведет.
Как всякий великий реформатор, несмотря на плач и стенание, он был беспощаден и тверд в своих решениях. Гуща ликовал. Он являлся со своей командой к дому, который углом или фасадом вылезал вперед, и, отмерив эту нахальную часть, ретиво принимался за работу. Команда аккуратно отпиливала часть дома по линии улицы и убирала ее в сторону. К изумлению всех иркутчан, перед прохожим открывалась своеобразная картина, очень напоминавшая театральную сцену. В оставленной пол-горнице еще стояла мебель: кровати, столы, скамьи, и даже на прикрытом скатертью столе иногда шумел как ни в чем не бывало самовар.
Купечество впало в панику. Но упорство купецкое падало под несокрушимыми ударами гущинской команды. Один из упрямых иркутских купцов — Скоробогатый, имея веселенький и добротный домик, но выстроенный не по плану, выставил молодцов из своего лабаза, и они долго не допускали гущинскую команду. Купцу стало очень обидно, — ведь и дом выстроен был с выпиранием на середину улицы специально для куража: «Знай, мол, наших. Любуйтесь и завидуйте!» А тут этакая напасть!
Он долго и упорно отстаивал свое обиталище. Но хитрый Гуща все-таки обманул купца. Вопреки всем установленным обычаям, он взялся за дело в глухую полночь. Купец сладко храпел и, может быть, видел сладостные сны, а в эту пору его обитель подвергалась растерзанию, — по улице среди ночной тишины раздавался визг пилы.
Когда хозяин после крепкого сна пришел в себя и очухался, было поздно, — гущинская команда отмахнула полдома. Все было кончено, и купцу в утешение оставалось только реветь белугой.
Постепенно Иркутск принимал благопристойный вид, — улицы его выпрямлялись, кривые лачуги сносились, и все шло к лучшему.
Радением и неусыпными заботами его превосходительства отыскали в России архитектора и уговорили прибыть в далекий Иркутск. Правда, этот просвещенный муж во многом внушал недоверие, но все сомнения разом рассеялись, когда он принялся за работу. Архитектор имел большое пристрастие к высоким крышам, которые поднимал в два-три раза выше самого здания. Такой высокий стиль пришелся по душе его превосходительству. Это не только возвышало дома, но и возвышало сибирскую столицу в целом в глазах просвещенных путешественников.
Все шло к лучшему. В крае обновились и стали проезжими дороги и мосты; деревни приобрели чистый вид. На дорогах и в городе не было слышно о грабежах и воровстве. Взяточничество… Впрочем, его не было, хотя по этому поводу ходили всевозможные слухи. Судите сами об этом деликатном деле.
Как и всякий смертный, его превосходительство был женат, следовательно имел супругу. И следствием этого благословенного и законного брака были восемь детей. Вполне понятно, рачительные родители, особенно губернаторша, которую в народе попросту величали Трещихой, беспокоилась о будущем своих отпрысков.
Супруга его превосходительства окружила себя молодыми и красивыми чиновниками и через них вершала все государственные дела мужа. Что же касается взяток, то пусть отсохнет у того язык, кто возводит эту гнусную клевету. Никогда ничего подобного не допускала благосклонная к чиновникам губернаторша. Правда, она продавала собственно ей принадлежавший единственный соболий мех. Мех этот был необычный и, можно сказать, неразменный. Он продавался по разной цене, смотря по важности затеваемого дела. Положим, он сторговался за пять тысяч рублей, — деньги вносились чистоганом, и вовсе не вина губернаторши, если соболий мех на другой день без всяких чар вновь возвращался к ней в виде подарка. Рассказывали, что знаменитый мех таким образом продавался раз пятьдесят, и губернаторша никак не могла от него избавиться.
Мы должны отдать должное изворотливости и умению супруги его превосходительства быстро и с тактом выходить из материальных затруднений.
В таких случаях в большие праздники или в именины высоких особ задавались пирушки, на которые приглашались первогильдейские купцы, исправники и бурятские тайши. И не вина губернаторши, если, сидя за ее ломберным столом, они усиленно проигрывались. Зато бал всегда отмечался в этих краях неслыханным блеском.
Он открывался духовой музыкой и казацкими певчими, которые отменно исполняли «Гром победы раздавайся». После этого начинались экоссезы, матрадуры, вальсы и кадрили. Молодые персоны — чиновники, дочери купцов и чиновницы — показывали во всем блеске свои таланты в хореографическом искусстве. Но главнейшая изюминка приберегалась и показывалась в конце бала или в самый разгар его. Это была разудалая и веселая русская плясовая, которую исполняли ссыльный красавец цыган и служанка губернатора, не менее вальяжная прелестница. Танцевали они со всем страстным пылом и своей неудержимой страстью зажигали старых и молодых…