Энди доел остаток своей трапезы, болтая со мной и остальными на вечеринке. Но я могла сказать, что часть его искры отсутствовала. Он не был таким, как обычно, оживленным. У меня было такое чувство, что продолжительное отсутствие Самюэля как-то связано с его настроением. К тому времени, когда Джой начала нарезать пирог, чтобы разложить по тарелкам на десерт, я решила, что мне нужно что-то сделать, чтобы попытаться спасти вечер.
— Джой? — спросила я, подходя к столу с десертами. — Самюэль сказал, планирует ли вернуться?
— Нет, — нахмурилась она. — Он, наверное, учится.
— Да. Энди так же сказал.
Я посмотрела на дом. Возможно, предложение мира помогло бы. Если бы мы с Самюэлем могли каким-то образом найти общий язык, Энди было бы легче. Я сказала ему, что Самюэлю нужно расслабиться. Может быть, мне нужно было попытаться сделать то же самое.
— Я могла бы попытаться выманить его с помощью какого-нибудь десерта.
— Это было бы чудесно, дорогая. Спасибо, — Джой положила большой кусок яблочного пирога на маленькую тарелку и с улыбкой протянула мне.
Я ворчала себе под нос, покидая вечеринку и входя в дом. Даже не представляла, что сказать Самюэлю.
— Вот тебе немного пирога. Может быть, десерт смягчит твой гонор, придурок.
Нет. Так не пойдет. Если я действительно хотела помочь Энди насладиться летними каникулами, мне нужно было придумать способ преодолеть разрыв между Самюэлем и мной. Я нахмурила брови, пытаясь воспроизвести в уме возможный разговор. Сосредоточившись на том, чтобы придумать, что скажу Самюэлю, я не обращала внимания на то, куда иду. Отвлекшись на свои мысли, прошла через дом, поднялась по лестнице и поспешила за угол, как раз когда Самюэль выходил из ванной.
— Уф! — вскрикнул он и быстро схватил полотенце, которое повязал вокруг талии, как раз в тот момент, когда я неловко врезалась ему в грудь.
Я же, с другой стороны, замерла. Тарелка, которую я держала, была зажата между нами. Тот разрыв, о котором я упоминала, который необходимо преодолеть? Не было никакого промежутка. Единственной вещью между Самюэлем Далтоном и мной была тонкая тарелка и сильно раздавленный кусок яблочного пирога, который я каким-то образом умудрилась прижать к его обнаженной груди.
О... черт. Обнаженная грудь Самюэля Далтона.
Мои глаза распахнулись от ужаса, когда я немного отшатнулась, чтобы осмотреть беспорядок, который устроила. Я была ошеломлена и смущена, и мой взгляд переместился с маленьких капель воды, все еще блестевших на его широких плечах, вниз по легкой поросли волос, покрывавшей его грудь и сужавшейся к отчетливому V прямо там, где его белое банное полотенце было обёрнуто вокруг узкой талии. Когда у Самюэля выросли волосы на груди? Очень красивые, очень мужественные волосы на груди? Волосы на груди, которые сейчас были спутанными и липкими от кусочков пирога, торчали чуть выше пупка на плоском животе. И, черт возьми, я слишком поздно поняла, что пялилась с открытым ртом. И почувствовала, как мои щеки мгновенно вспыхнули.
— Боже мой, Самюэль! Мне очень жаль! Я тебя не заметила, — я безуспешно пыталась соскрести липкий десерт с его тела краем тарелки. Не думаю, что от меня было много пользы.
Мышцы его живота напряглись, слегка подрагивая и заставляя мои руки дрожать, отчего я чуть не уронила тарелку на пол. Один из самых больших кусков пирога скользнул по его животу, зацепился за край полотенца и плюхнулся на верхнюю часть его ступни. Я наблюдала, как кусок падает в замедленной съемке, снова смутившись, когда мой взгляд скользнул по передней части полотенца Самюэля, и я поняла, насколько он был очень, очень голым под тонкой тканью. Я наклонилась, чтобы поднять упавший кусок, в то же время Самюэль потянулся за ним, заставив меня стукнуться лбом о его подбородок.
— Черт возьми! — Самюэль застонал, немного отшатнувшись назад и сжав челюсть.
— Мне очень жаль! — униженная, я потерла лоб и начала вслепую пятиться, пока чуть не потеряла равновесие на верхней ступеньке лестницы.
И я бы упала навзничь, если бы Самюэль не вскинул руку и не схватил меня за плечо, дергая к себе, пока я снова не встала прямо. Мы оба тяжело дышали, и я закрыла глаза, желая, чтобы пол разверзся и засосал меня под себя. Наконец, я услышала, как Самюэль усмехнулся. Этот звук заставил меня взглянуть на него.
— Ты все еще ходячая катастрофа, — рассмеялся Самюэль.
— Нет!
— Серьезно? — он приподнял одну бровь, глядя на меня сверху вниз со странным выражением нежности.
— Я несла тебе десерт, — я прикусила губу и отвела взгляд.
— Вижу, — ответил он.
— Подумала, может быть, ты ушел из-за меня. Потому что мы поссорились.
— Я привык, что ты принимаешь сторону Энди.
— Я не...
— Я не сержусь. Все в порядке. Во всяком случае, я рад узнать, что ты все еще присматриваешь за ним. Меня ведь не было рядом, — Самюэль потер рукой затылок, выглядя задумчивым. — Я собиралась выйти на улицу после того, как закончу принимать душ.
— Хорошо, — прошептала я. — Полагаю... тебе понадобится еще один.
— И еще один кусок пирога, — поддразнил он. — Я точно не смогу наслаждаться этим.
Его комментарий заставил мое лицо вспыхнуть еще сильнее. Потому что, по правде говоря, я очень легко могла представить, с каким удовольствием слизывала бы с его живота то, что осталось от уничтоженного куска пирога. Господи, помоги мне. Откуда взялась эта мысль?
— Тогда позволю тебе вернуться к душу.
— Наверное, хорошая идея, — кивнул он.
Я повернулась, чтобы уйти, и остановилась, когда парень позвал меня по имени.
— Эмилия?
— Да?
— Мы в расчете. Я напал на тебя, а ты на меня. Теперь мы квиты, верно?
— Конечно. Мы квиты, — махнув рукой, попыталась поспешно сбежать.
Чувствуя себя полной идиоткой, остановилась на полпути вниз по лестнице, когда услышала, как дверь ванной снова закрылась. Почувствовав слабость в коленях, опустилась, чтобы сесть на ступеньки.
Самюэль Далтон определенно не был так сложен, когда уехал в колледж. Я слегка вздрогнула от этого осознания. Что, черт возьми, я собиралась делать? Будучи маленькой девочкой, я была на седьмом небе от счастья из-за Самюэля, но мои мысли о нем всегда были целомудренными и чистыми. Это была влюбленность маленькой девочки. То, что я почувствовала сейчас, было далеко от тех детских фантазий. Не было ничего даже отдаленно невинного в мыслях, промелькнувших у меня в голове после того, как я увидела его только в полотенце, с липкими кусочками начинки яблочного пирога, прилипшими к влажной коже его груди и живота. Может быть, прошло слишком много времени с тех пор, как я ходила на настоящее свидание, но, черт возьми, одного воспоминания о сладком беспорядке, который я устроила, было достаточно, чтобы у меня потекли слюнки. Я решила, что пришло время просто пойти домой. Мне и самой нужен был душ. Холодный.
ГЛАВА 5
— Пап? Могу я отвезти тебя сегодня на работу, чтобы оставить грузовик себе? Я подумываю поехать в Уоррентон. Мне нужно купить кое-какие художественные принадлежности.
— Обещай нарисовать что-нибудь для меня, и он твой, — улыбнулся папа.
Рисование и живопись всегда были моим любимым занятием. Однажды, когда я была маленькой, нашла в старом сундуке несколько набросков, которые нарисовала моя мама. Думаю, что знание того, что моя любовь к искусству, должно быть, исходила от нее, заставило меня почувствовать себя как-то ближе к женщине, которую забрали из нашей жизни, когда я была слишком мала, чтобы иметь о ней более чем смутные воспоминания. Почти уверена, что папе нравилось наблюдать, как талант его жены проявляется во мне по той же причине.
Я все еще была не в духе после ужина с Далтонами накануне вечером. Или, если быть более точной, после десерта. Я снова и снова прокручивала все произошедшее в голове, пытаясь найти рациональное объяснение тому странному способу, которым я отреагировала на Самюэля во время нашей встречи с куском пирога. Для меня было вполне естественно заметить в нем физические различия. Я имею в виду... многое изменилось. И я тоже изменилась. Я больше не была маленьким ребенком. И должна была бы быть сделана изо льда, чтобы не заметить, каким чертовски великолепным стал Самюэль.