— Не поняла пока, — сказала Джуди. — Дай мне время привыкнуть. Одно меня поразило. Где твой красный галстук?
Он засмеялся:
— Я же переодетый. Я же русский шпион, ты не поняла что ли?
— Ну, если уж я не поняла этого раньше, я никогда этого не пойму, — проговорила она. — Ты был совершенно прав в отношении моих гостей. Меня встретили прямо в аэропорту, можешь себе представить?
— Извини. — Он взял ее за руку. Она не пыталась отодвинуться. — Расскажи-ка, как все это было. Но сначала выпьем еще. Виски мне и тебе тоже. Больше никаких кокосов. Я это сделал только чтобы подразнить тебя.
— Я знаю. — Джуди взглянула на него. — Потому-то и решила выпить его во что бы то ни стало.
— В аэропорту, — пробормотал Свердлов почти про себя. — Быстро же они сообразили. Что произошло дальше?
— Они — их было двое — побеседовали со мной на нашей квартире, куда отвезли меня и вошли вместе со мной. Я вышла из себя. — Вспомнив о Лодере, она снова почувствовала раздражение. Свердлов не отпускал ее руку, смотрел на нее и молчал. — Они мне сказали, что нас видели вместе. Чему ты улыбаешься, Федор? Ничего смешного тут нет, говорю тебе.
— Не сомневаюсь, — тихо произнес он. — У меня и в мыслях не было смеяться. Я ни минуты не сомневался, что нас видели вместе с полдюжины английских и американских наблюдателей. Продолжай, пожалуйста.
— Человек, который разговаривал со мной, а точнее говоря, допрашивал меня, сказал, что ты снова свяжешься со мной, и чтобы я сообщила ему немедленно, если ты позвонишь.
— Понятно, — сказал он. — И ты это сделала? Ты сообщила ему, что мы договорились встретиться?
— Нет. — Джуди открыла сумочку, поискала там сигареты, это помогло ей отвести глаза и посмотреть вниз, чтобы избежать его особенно проницательного взгляда. — Нет, я ничего не сделала.
— Сказал он что-нибудь еще? — задал вопрос Свердлов. Он заметил, что она не решается договорить.
— Да ничего в общем-то. Обычное предупреждение: не встречаться с русскими, потому что моя работа связана с секретами, ну, ты сам знаешь, что говорят в таких случаях.
— Слишком хорошо знаю. А теперь я скажу то, чего ты решила не говорить. — Похоже было, что он вздохнул с облегчением. — Он сказал, что я опасный советский разведчик и интересуюсь тобой только потому, что хочу завербовать тебя в шпионы. Знаешь, это очаровательное зрелище — видеть, как краснеет женщина. Никогда не пытайся лгать мне. — Он покачал головой. — Я вижу тебя насквозь. Как стеклянную. Ты тоже так думаешь? Ты поверила ему?
— Я не была бы здесь, если бы поверила, — защищалась Джуди. Потом она посмотрела ему в лицо, потому что внезапно ей захотелось получить подтверждение своей правоты, того, что подсказывал ее собственный инстинкт, опровергающий слова Лодера и все его инсинуации. — Это неправда?
— Нет! — Свердлов посмотрел ей прямо в глаза. — Э, из тебя не вышел бы следователь, ты же посмотрела мне в глаза, чтобы увидеть, не лгу ли я. Глаза могут обманывать. Но я говорю тебе правду. Я не собираюсь соблазнять тебя, а потом шантажировать, чтобы узнать, что мистер Нильсон сказал У Тану[2]. Несмотря на то, что уверил своих, будто намерен сделать именно это.
Она с ужасом повернулась к нему:
— Ты сказал своим...
— Да. Я сказал, что надеюсь завербовать тебя для работы на нас. Теперь я могу встречаться с тобой, когда только захочу, не вызывая никаких подозрений.
— Просто не знаю, что делать, — сказала она. — Все это принимает такой оборот...
— Первое, что ты должна сделать, это сообщить этому человеку из разведки, что мы встретились. В противном случае ты попадешь в беду. Я говорю совершенно серьезно. Дай мне подержать твою руку. Давай я преподам тебе первый урок этих маленьких игр. Всегда говори правду, пока это возможно. Потом, когда изменятся времена и придется лгать, остается шанс, что тебе поверят.
— Сам же говорил, что я никудышный лжец.
— Ерунда. Я тебя научу. Я на этом собаку съел.
— Ты говоришь про себя невероятные вещи. Как я могу поверить хотя бы одному твоему слову, после того как ты признал, нет, прости пожалуйста, не признал, а похвастался, что можешь врать как сивый мерин.
— Как сивый мерин?
— Конечно. К тому же я не собираюсь никому лгать. Если я и встречаюсь с тобой, это мое личное дело. Я ничего нелояльного не совершаю и никогда не совершу. Ладно, я скажу, что мы встречались и что я была права, а они не правы.
— Они тебе не поверят, — сказал Свердлов. — За тобой начнут следить, подсматривать. Делай, как я тебе говорю. Играй по их правилам, и у нас будут наши собственные вечера. Может быть, уик-энд? — Глаза его хитро блеснули, он искоса поглядел на нее.
— Никаких уик-эндов, — отрезала Джуди.
Он скорчил гримасу:
— Еще виски для меня и еще одно для тебя. А потом мы поедем в чудесный ресторан и поужинаем. Ты хочешь потанцевать со мной?
— Никаких танцев, — сказала Джуди. Она откинулась на спинку кресла и улыбалась ему, ей было спокойно и тепло. — Ты слишком плохо себя ведешь.
— Я не веду себя плохо, — запротестовал он. — Ты же не даешь мне! И теперь ты повеселела.
— Мне нужно поесть, — сказала она. — Что там такое было в этой жуткой кокосовой штуке? Мне ударило в голову. — Он закинул голову назад и громко захохотал. Сидевшая рядом парочка обернулась на них. Неожиданно Джуди подумала, что очень немногие люди настолько жизнерадостны, чтобы так засмеяться в общественном месте.
— В чем дело... Что ты нашел смешного?
— Водка. — Он в восторге захлопал себя по коленкам. — Это же была водка! Русское секретное оружие! — Когда они вышли из бара, уже стемнело и подул холодный ветер. В машине он обнял ее. — Я рад, что мы встретились. — Она не видела его лица, но почувствовала перемену настроения. Он больше не шутил.
— Я тоже рада, — сказала она. К ее удивлению, он не попытался поцеловать ее, не пытался заключить в объятия, посмеяться над ее сопротивлением. Он запустил мотор, и они поехали по направлению к Пятьдесят седьмой улице.
В ресторане тоже был приглушен свет. Свердлов заказал столик в конце зала. Ревущая дискотека заглушала все звуки, и говорить они могли только сидя за столиком. Джуди привела свои волосы в порядок в дамской комнате, проверила губную помаду. Когда она вернулась, он взял ее под руку и проводил к столику. Он был настоящий мужчина-собственник, всегда устанавливал физический контакт, словно подтверждая тем самым право владения. Джуди уже заметила это раньше. У него это получалось естественно. Он так хотел. Если она пыталась высвободиться и идти сама по себе, он умел заставить ее почувствовать, что это нелепо. Ричард Патерсон никогда не брал ее под руку в ресторане, ему бы и в голову не пришло перебежать продуваемую ветром улицу, обняв ее за плечи. Для него не существовало близости, если только это не была близость сексуальная. Они никогда не встречались в местах, вроде «21» или «Ла Попотте», которые выбрал Свердлов, потому что Ричард боялся, что их увидят. По большей части они прятались по маленьким фешенебельным ресторанчикам в центре города или рисковали посетить ночной клуб в понедельник вечером, когда там не намечалось никаких широких мероприятий. Оглядываясь на шесть месяцев назад, когда она встречалась с ним, Джуди поняла, что почти все время они проводили в ее квартире и он не вылезал из ее постели. Она закурила сигарету и стала рассматривать танцующих, а Свердлов углубился в винное меню.
Если бы рядом с ней находился не он, а Ричард, она бы не сидела так спокойно и не могла бы просто молчать. Он всегда требовал полного внимания, при этом тонко намекая, что ему не должно быть с ней скучно.
Она бы сидела и наблюдала за тем, как он выбирал вино, сидела бы, не сводя с него глаз и с самым ищущим выражением на лице, потому что была всего лишь любовницей и, возможно, влюблена в него больше, чем он в нее. Такого даже представить себе невозможно с русским. Он не имел над ней власти, так как она была достаточно умна и видела, чем рискует.
Она никогда не поддастся ему, чтобы потом не дожидаться неизбежного спада в их отношениях. В данный момент она не знала, куда приведут их отношения или как это все назвать. Это больше чем дружба. Он был не из тех мужчин, с которыми женщина может дружить.