Федор открыл глаза, утер слезинку, скатывающуюся по лицу к уху. Упершись локтями, приподнялся и осмотрелся. Ночь черная, небо, усыпанное звездами, как жуками-светлячками. Только они не летали, замерли и смотрели на него.
Да, не раз так во сне Валентина приходила к нему, успокаивала, шептала, чтобы он не торопился к ней. В ответ ему всегда хотелось спросить, почему так? Но вечно что-то мешало это сделать. Скорее всего, то, что в такие мгновения Федор забывал о тяжелых мыслях, которые не давали ему покоя наяву. Любовь была выше всего.
Самое интересное состояло в том, что она часто приходила к нему перед экстремальными ситуациями, в которые он потом и попадал. Валя словно видела их, давала возможность его разгоряченному сознанию успокоиться, отдохнуть, чтобы он готов был к таким испытаниям и выходил из них живым.
После того минометного обстрела их воинской части Федор рвался сквитаться с моджахедами Бахтияра, в переводе «счастливца». Те пять мин, как удалось выяснить, были посланы именно его душманами из «Тойоты», проезжавшей рядом с частью.
Но командир разведроты удержал Федора от этого глупого поступка, сравнил его с озлобленной мухой, решившей нокаутировать слона. По-другому тот поступок, который он хотел совершить, и не назовешь. Банда Бахтияра состояла не из семи или десяти человек, проживающих в каком-то частном доме. Нет, все обстояло совсем не так.
Банда Бахтияра пришла в их регион совсем недавно, заменила душманский отряд Сарбуланда, который был хорошенько потрепан в ущелье Дехсабза бойцами Сороковой армии. Поэтому его и сменил новый полевой командир с полутысячей наемников, набранных в Афганистане и Пакистане.
А Москалев был отправлен на реабилитацию в военный санаторий, вместе с грузом «двести»: телами Валентины и трех солдат, погибших от взорвавшихся душманских мин.
К Валентининой родне Федор поехал вместе с гробом. Он провожал любимую в последний путь. Валина мама, встретившая его, была совсем не похожа на ту моложавую женщину с приятным, светлым лицом, которую он видел на фотографии, сделанной во время свадьбы старшего сына. Теперь она была совсем другой: сутулая, лицо серое, осунувшееся, впавшие щеки, отвисший дрожащий подбородок.
Валин отец тогда очень строго посмотрел на Федора, хотел было пожать ему руку, но заметил, что она перевязана, приобнял и что-то сказал.
Федор, набравшись сил, дернул его за рукав и прошептал:
– У нас с Валей должен был родиться сын. Она очень хотела назвать его Алексеем, в честь деда.
Рука отца, обнявшая Федора, была очень сильной. А вечером, перед похоронами, ее брат чуть не избил Москалева. Будто в смерти сестры была его вина.
Шум падающего камня, бьющегося о скальные ребра, отвлек Федора от размышлений. Это произошло где-то под ними. С какой высоты он падал, трудно определить. Но то, что камень был столкнут кем-то со скалы, это факт.
Звездный песок, рассыпавшийся по низкому небу, к сожалению, не освещал скалы так хорошо, как это сделала бы полная луна. Ночь была черной, как краска, не видно и своего носа.
– Товарищ!..
Федор вовремя зажал рот зашептавшего сержанта, сам увидел вспышки фонаря, заморгавшие на соседней высотке. Таким вот образом подавали друг другу сигналы душманские наблюдательные посты. Три коротких вспышки, две длинных. Через несколько секунд они повторились. И все. Но вот в чем вопрос. Как бандиты могут быть здесь, в районе, буквально напичканным силами Царандоя, народной милиции Афганистана?
– Коля, – обратился он шепотом к своему заместителю сержанту Иванько. – Смотри кругом, может, кто ответит им.
– Товарищ старший лейтенант, кому? Мы выше их находимся. Значит, они моргали тем, кто внизу. Так получается?
– Выполняй команду, смотри! – остановил разговор подчиненного Федор.
Москалев сильно сжал кулаки, напряг все мышцы в руках, плечах, на груди и в верхней части спины. Напор горячей крови, плеснувшийся в них из сердца, стал согревать его тело, распластавшееся в тонком маскхалате на холодных камнях, успокаивать дрожь.
Справа, где находился пулеметчик, донесся какой-то шум.
– Проверь Каплина, не уснул ли, – приказал командир взвода.
Сержант пополз к краю скалы. Шорох его одежды о камни казался очень шумным. Но без этого не обойтись.
Федор стал ворочать головой, осматриваться по сторонам.
Слева тоже что-то зашумело.
– Кто?.. – остановил он солдата, приближающего к нему.
– Лукьянцев.