Время шло, народ дурковал и требовал денег все больше, а здравых идей становилось все меньше. А вскоре, товарищи попаданцы начали возвращаться домой навеселе. Наконец, Рябушева все это конкретно достало и пришлось прибегнуть к старому и проверенному жизнью методу. Во время традиционной шахматной партии после ужина, попросил Милана замордовать народ на работах и в средствах для достижения поставленной цели не стесняться. Новгород был на подъеме и работы на верфи всегда хватало. Да и хозяин их, был человек опытный, сразу понял, что к чему. Понимающе хмыкнул и пообещал помочь.
Следующим вечером, самый горластый гражданин, вернулся с ухом фиолетового цвета, ладони у кораблестроителя по твердости были как дубовая доска, из которой он строил свои корабли. Утром бузотер попытался устроить забастовку, лучше бы он этого не делал. Ведь прекрасно знал, как здесь решаются трудовые споры. В общем, Милану для завершения переговоров в свою пользу, потребовалась одна пощечина, и один направляющий пинок, когда борец за права рабочего класса очнулся. Народ продержался три дня, а потом в полном составе выразил желание внести вклад в общее дело, а именно, пополнить ряды строителей на загородном объекте. Вот и славненько и от городских соблазнов дальше, и Олегу дармовые землекопы. У него-то незабалуешь.
А через две недели после отъезда Алексея, они стали рабовладельцами. Было это так. В ночь с субботы на воскресенье неожиданно появился Олег. В городе он бывал практически каждый день, но к Милану не заезжал, все мотался по мастерским ремесленников, размещая многочисленные заказы. Посмотрев на его состояние, Рябушев немедленно отправил его спать. Подлетел соскучившийся по приятелю Вторак, предложил отправиться сразу к девочкам в веселую слободку, но разглядев красные от недосыпа глаза менеджера предложил перенести визит на завтра.
Утром, уже заметно отдохнувший строитель, поделился проблемой. Дела на стройке как в городе, так и в лесу, шли успешно. Плотницкие артели и народ подряженный на земляные работы, совершенно спокойно работали весь световой день. Плохо было одно, они работали в рамках уже заключенного договора и все возникающие по ходу строительства доработки, требовалось оплачивать отдельно. Прижимистый менеджер попытался нанять народ на постоянную работу с фиксированной зарплатой, но потерпел неудачу. Разнорабочего на сезон — пожалуйста, уже толпой следом ходили. А толкового кузнеца и плотника было не уговорить. Разовый заказ — пожалуйста, а за зарплату ни в какую.
За советом пошли к Милану, вникнув в суть проблемы он очень удивился. Типа, а вы что хотели. Новые люди, новое дело, не понятно как и куда пойдет, может только под откос. Да и не любил народ на чужого дядю спину гнуть. Плотники предпочитали работать артелями, кузнецы поодиночке. Собственный труд продавал как правило неквалифицированный персонал. Нормальному мастеру долгосрочный контракт несильно интересен, он и так без работы не останется, а вот как с постоянным нанимателем, неясно. А ну как, загонит в долги и охолопит. Феодализм, туды его. Но выход был — приобрести подходящего раба. Судя по кислой роже управленца, перспектива стать рабовладельцем его ни капли не радовала. Но видимо необходимость и впрямь была серьезная, после некоторого колебания, Олег махнул рукой, соглашаясь на неизбежное зло.
Милан с супругой как раз собирались на променад и любезно согласились помочь в столь нелегком деле. Знакомый работорговец жил на торговой стороне, так что пришлось прогуляться. По прибытию, Рябушев ожидал увидеть классического работорговца из старых имперских фильмов, но действительность разочаровала. У него было спокойное лицо уверенного в себе человека, без печати порока, которая так часто присутствует у всяческих подонков. Врач мысленно одернул себя, здесь работорговля не считается чем-то отвратительным, обычный бизнес, ни чем не хуже чем у девчушки с их улицы торгующей пирогами.
Взять к примеру Милана, для своего времени человек просвещенный. Владелец библиотеки аж из пяти книг, одна из которых на греческом, которым он не владел. А туда же, держит двух рабынь и трех холопов, которые не рабы, но очень близко. Конечно, для них нет субботней порки, и мозолистая ладонь корабельщика отпускала им лещей ни чуть не чаще чем собственному сыну. И ели они за одним столом с хозяином, были практически как члены семьи, но все-таки…