— Кстати, и с лордом Ингеном она тебе не помешает, — подтвердила Мирним, приятно порозовев.
— Ну с лордом Ингеном вообще особое дело…
— Не понимаю… Ты что, решил, что опасность миновала? Или, наобщавшись с Санджифом, решил, будто лорды все такие?!
— А ты всё не можешь побороть предубеждения…
— Нет, и не собираюсь. Санджиф такой, пока не выучится. Пока он с нами общается. Потом сразу станет другим. И вообще, если б у него не было проблем с обучением магии, он бы не здесь учился, а в Ловерии, в школе знати, и совсем по-другому себя вёл с самого начала. Но его отдали в Уинхалл, потому что здесь учителя привыкли вытягивать детей со скрытыми способностями, они постоянно из кого-то его дар чуть ли не выдавливают, ищут подход, потому что половину времени имеют дело с людьми, до появления в школе о магии не имевшими представления.
— Это тебе мама рассказала? — неодобрительно спросил Илья.
— При чем тут мама? Мама как раз очень хочет, чтобы я побольше общалась со знатными да с богатыми, мечтает, чтоб я в конце концов оказалась наложницей кого-нибудь из лордов…
— Наложницей? — У юноши глаза полезли на лоб. — Не женой?!
Девушка приподняла бровь, взглянула на него с иронией.
— Господа вроде Санджифа и им подобные не женятся на простолюдинках. Никогда.
— А почему тогда не любовница?
— Подразумевается, что любовница — равная. А если девица сильно ниже мужчины по рождению, то она считается наложницей.
— И твоя мать хочет, чтоб ты оказалась чем-то вроде девочки на содержании?! Нет слов!
Ну почему же. — Она слегка удивилась. — В положении наложницы знатного лорда нет ничего стыдного. Конечно, смотря в чьих глазах. В смысле, я имею в виду что лорды, как это говорят, «смотрят сквозь подобных женщин». Но они и сквозь любых других простолюдинок так же смотрят. Так что разницы нет.
— Всё равно я этого не понимаю.
— А у тебя на родине люди могут жить вместе только после заключения брака?
— Нет, ну почему же… Нормальная штука — гражданский брак. Когда люди просто живут вместе и всё такое. Конечно, есть всякие бабульки с устаревшими взглядами или повернутые на религии — ну ты понимаешь. Они всегда могут что-нибудь такое вслед сказать. Но их уже давно никто не поддерживает. — Илья помолчал, не зная, как выразить свое отношение к странным для него традициям Оборотного мира. — Только в таких семьях женщина всё равно не наложница, что это вообще такое, это же просто презрительно к женщине. Мужчина тогда наложник получается.
— Если знатная леди заводит себе мужчину из низов, его так и называют. Если вообще называют. Тут просто имеется в виду, что серьезных отношений быть не может, это просто увлечение…
— Я и сам знаю, что это такое!
— Я просто к тому, — терпеливо продолжила Мирним, — что в среде знати буквально всё — политика. Даже отношения вне брака. В смысле, если они серьезные, если любовь и какие-то возможные перспективы. А если нет перспектив, как в отношениях представителя знати и женщины из низов (или наоборот), то и вопросов нет, и никакой политики нет. Поэтому и любовниц лорды себе заводят очень осторожно и только в том случае, если этого требует ситуация. Вроде как если жениться ради блага рода на нужной женщине по каким-то причинам нельзя, то заводят с ней роман. С тем же эффектом.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Да это все знают!
— А если вдруг лорд в кого-то влюбится?
— Лорд-то? Да ладно… Они не умеют влюбляться. Для них самое главное — власть и неколебимость чести…
— Репутация, что ли?
— При чем тут репутация?! Репутация — это то, что о тебе думают другие. Лорды плевать хотели на других. Честь — это, грубо говоря, что о них думает семья и они сами. Вот это для них вроде священной реликвии. Объект для молитвы.
— Что-то я не заметил, чтоб Саф молился на свою семью.
— Ага, только если его отец, к примеру, сочтёт тебя недостаточно родовитым, на обед с лордами своего уровня Санджиф тебя не позовет. Не потому что твой друг так уж слушается папы, а потому что честь семьи и всё такое…
— Ты о них много знаешь. Врага надо знать в лицо?
— Да нет. — Она слегка смутилась. — Просто в любом историческом романе обязательно про лордов, а я эти романы очень люблю.
— Не слишком-то там льстиво изображена знать, как я понимаю.
— Льстивый роман не может быть гениальным, он недолго проживет! — пылко бросила Мирним.
О литературе она могла говорить до бесконечности.
— Если ты так любишь романы, я могу тебе показать мамину библиотеку, — предложил ей Санджиф, когда они против обыкновения отправились прогуляться вчетвером по той части парка, которую накрывал магический купол, и там всё длилась и длилась осень, почти безлистная, но очень тёплая. — Можно хоть прямо сейчас. Только давай вдвоём, потому что к маме неудобно всей компанией являться, она не слишком хорошо себя чувствует.
— Так, может, как-нибудь попозже?
— Что же ты тогда будешь читать сегодня вечером? Пойдём, ничего. Илья, не возражаешь?
— Конечно, нет! Маш, пошли белок посмотрим. — И юноша потянул соотечественницу в глубь осенней части парка, где действительно обитало очень много белок, серых со светло-буренькой опушкой, похожих на палую листву, которая под ногами прохожих уже почти слилась с землей, но ещё сохранила какие-то намеки на былую роскошь.
Они шли, хрустя ветками, попадающимися им под ноги. Девушка задумчиво молчала, но рядом с ней Илья не чувствовал себя неудобно, как обычно со сверстницами-молчуньями. С этой можно было и помолчать с комфортом, и поболтать без опасения, что будешь понят неправильно.
— Маш, а ты откуда?
— Из деревни Кепино. Это далековато от Архангельска, если на работу добираться на попутках. А если по карте смотреть, то недалеко.
— А как ты узнала о существовании магии? Ты из магической семьи?
— Нет. Откуда у нас маги, — усмехнулась она. — Была одна ведунья, но я даже не уверена, что она по магической части. Может, просто талантливая травница.
— Так кто-то же из магов в поселке должен был быть! Кто-то же тебя углядел.
— Один приезжий родственник. Мы все там в деревне в родстве. И у нас часто бывают гости, на рыбалку, за грибами приезжают, за огурцами. Меня в тот день кое-что здорово разозлило, так у сарая крышу снесло. Все побежали смотреть, не придавило ли кого и в чём вообще дело, а он на меня уставился. А потом ещё пару раз приезжал. И в конце концов меня с собой увез. Сюда.
— Так у тебя были эти… спонтанные проявления?
— Ага. Сказали, что надо работать над тем, чтоб магия не выходила из-под контроля. Ну и сейчас меня госпожа Оринет только так шпыняет.
— Она всех шпыняет, — успокоил ее Илья. — Обычное дело. А что говорят? Способности есть?
— Вроде есть. Но надо много работать.
— А потом собираешься в университет?
— Если поступлю. Конечно. Потом вернусь обратно в Архангельск. Говорят, там есть вакансии для магов.
— Хе, будешь магическим Ломоносовым.
— Ломоносов родился в Холмогорах.
— Да какая разница, главное, что на севере. Я вот тоже собираюсь в университет. Обязательно. Но не знаю, где потом буду работать. Ещё не думал. Главное — выучиться.
— Ой, какая милая! — фыркнула Маша, присаживаясь на корточки. Одна из белок — та, что посмелее — подобралась к ней вплотную и попыталась разжать её пальцы, чтоб добыть спрятанные там орехи. От удивления девушка открыла ладонь, и добыча немедленно оказалась у белки.
— А по-моему, наглая. Обалдеть! — воскликнул поражённый юноша.
Да ладно, просто она любит орехи. Вот, держи ещё. Интересно, как думаешь, её можно забрать с собой?
— Зачем?
— Ну так… У тебя Тема, а у меня будет белка Прасковья.
— На виверне, когда он вырастет, можно будет летать. А на ней? Особо не поездишь.
Они оба посмеялись. Но Маша всё-таки подставила белке ладонь, и когда та, привлечённая орехом, забралась к ней на руку, аккуратно придержала зверька.