— Потому что здесь всё зависит от того, какой будет монархия. Ты пойми, все самые разумные люди нашего круга видят в императоре кого-то вроде председателя Совета, имеющего, может быть, лишь полтора голоса против голоса любого другого аристократа в Совете, и еще, может быть, право вето, рак чем может быть плоха подобная монархия?
— А зачем вообще тогда такой монарх нужен?
— Затем же, зачем нужно наследственное и пожизненное место в Совете. А не выборный парламент, обновляемый каждые, допустим, пять лет. Потому что даже в идеальной ситуации это абсурд — всю жизнь учиться, чтоб потом управлять страной пять лет? Да для любой страны пять лет — это вообще ничто!
— Ну хорошо, а если курс, выбранный вашим Советом, неправильный?
— Любой неправильный, но устойчивый курс лучше, чем правильный, но постоянно меняющийся.
— Да ладно, а если эта устойчиво развивающаяся страна идет по пути истребления каких-то слоев населения, например? Или рас?
— Но мы же не берем с тобой самые вопиющие ситуации. Про демократию тоже много что можно сказать. Достаточно посмотреть на твою же родную страну, уж извини.
— Да я понимаю. Демократия в нашем исполнении — это власть одного главного демократа, самого горластого и нервного. Или группы таких демократов. Истеричные люди вообще отличаются умением привлекать к себе максимум внимания.
— Затем-то и нужна монархия, что один правитель (при этом, разумеется, связанный законами и следующий им, но одновременно имеющий силу заставить других поступать так же) всегда лучше, чем власть непонятно кого и непонятно на какой срок. Последний вариант всегда влечёт за собой умножение чиновничества в безумных количествах.
— А ваш вариант что — ничего не влечёт?
— Аристократии всё-таки непонятно кто и непонятно на сколько. В Совете заседают лишь те, кто имеет к этому способность. Раз в год члены Совета решают, не следует ли изменить состав. В общем, там сложная продуманная процедура, но пока система отлично работает.
— Ладно, я уже понял, как у вас тут зашибись всё продумано. Но я-то тут при чём?
— Притом, что ты — обладатель Дара. Даже те, кто будет знать наверняка, что ты к семейству Рестер не имеешь никакого отношения, всё равно будут видеть в тебе что-то вроде символа. Поэтому ты такой интерес у лордов вызываешь. Я уверен, отец потому тебя и приглашает столь настойчиво. Он что-то замышляет.
— Что?
— Я не знаю. Понимаешь, любой активный политический деятель держит в уме какую-то идеальную картину развития событий и для себя лично, и для государства. Отец — политик, так что у него не может не быть каких-то задумок…
— А просто спросить?
— Если бы он хотел, чтоб я знал, он бы сам сказал.
Илья обеспокоенно уставился на друга. В воздухе запахло заговором.
— Ты думаешь, он что-то плохое замышляет?
— Почему плохое-то? — почти оскорбился Санджиф. — При чём тут плохое? Просто — разве ты не хочешь знать точно?
— Хочу, но… Если он думает сплотить вокруг себя каких-то аристократов для борьбы с лордом Ингеном, так это только здорово. Какая разница, чем он при этом будет пользоваться? Пусть хоть и знакомством со мной.
— Если он действительно планирует образовать (оппозицию против лорда Ингена, значит, у него есть основания ожидать от него какой-то неожиданности. Вот что меня беспокоит.
— Опять же — а спросить?
Сын владельца замка пожал плечами.
— Отец всегда придерживался принципа: то, что знают трое, знает весь мир. Он не скажет просто для того, чтоб сохранить эту информацию (если это действительно какая-то никому не известная информация) просто ради сохранения тайны.
— Зашибись… Но ты-то предполагаешь, что что-нибудь эдакое произойдёт?
— В том-то и дело. Только я думаю, что, прежде чем начать, лорду Ингену сперва надо отобрать у тебя Дар. Поэтому тебя сейчас и охраняют так бдительно. Ты знаешь, что в день, когда мы отлучались к дереликту, сюда приезжал твой куратор? Почти мгновенно узнал о твоём исчезновении.
— Однако он не в курсе нашей затеи, — ответил Илья, но продолжить не успел — рядом появилась Мирним в пышном светлом платье с таким вырезом, что взгляд невольно останавливался на нём.
Следом за ней шла Маша, и тоже разодетая, правда, у неё вырез был застенчиво прикрыт повязанной поверх косынкой. От её на удивление стройной фигурки юноша-аурис с усилием отвел взгляд — всё-таки она девушка его друга. Зато на Мирним можно было смотреть сколько угодно, и посмотреть было на что.
— Здорово, да? — Девушка повертелась, демонстрируя наряд, дивно подчеркивающий её гибкость и стать. — И стол накрыли по-средневековому. Всё, вплоть до блюд и посуды! С ума сойти! Жалко, что тебя не было.
— Да уж… — Он корректно разглядывал ее. — Жалко.
— А ещё были танцы. С ума сойти, у лорда оказалось три пары танцоров, которые знают уйму старинных танцев, о которых я и понятия не имела! Давай познакомлю! Они очень интересные люди…
— Давай чуть попозже. Сейчас мы с Сафом закончим перетирать тут по одному делу…
— Что вы закончите?
— Обсуждать кое-что. Ладно? Что случилось-то? Что-то важное?
— Нет, не слишком. Просто надо поговорить…
— Но если что-нибудь произошло, мы ведь модем обсудить это все вместе.
— Да, но сначала я кое-что обговорю с Сафом.
— Ну ладно, — разочарованно протянула Мирним. — Ну вы же придёте попозже? И объясните, что произошло?
— Само собой. Сейчас, мы быстро.
Маша первой повернулась и пошла обратно в замок. Дочка учительницы неохотно поплелась за ней, похлопывая себя по бедрам крохотной шляпкой с развевающейся вуалью. Всей своей фигурой она пыталась показать недовольство тем, что её так беспардонно удалили из разговора. Но молодые люди же не смотрели ей вслед, поэтому весь запал недовольства пропал зря. Илья и Санджиф были полностью поглощены разговором.
Куратор с тобой говорил об этом? — всерьез обеспокоился сын лорда.
— Да.
— Он знает?
— Он, естественно, знает, что мы отлучались, но не знает, куда именно. И зачем. Ты уверен?
— Да. Он говорил именно о том, что на этот раз мы с тобой не затевали ничего опасного, и он это ценит.
— Хорошо, если так… Понимаешь, я думаю, он в чём-то прав. Мы совершенно не продумали всю эту затею, сунулись туда, даже толком не подготовившись.
— Но результат!
— Нам повезло. Могло не повезти. Может, мне в той ситуации ничего особенного и не угрожало, но ты играл со смертью. Оно того не стоило.
— Знаешь, если этот артефакт действительно так действенен, как мы предполагаем…
— Никто из нас не может этого знать. Пока. Может быть, найденный предмет действительно даст тебе какую-то долю удачливости, но не абсолютной же! Пойми, магических чар или структур, рассчитанных на абсолютную удачу, не существует и существовать не может! Это просто невозможно! Пусть шанс уцелеть, добыть желаемое, оказаться победителем будет чуть выше — но уж не настолько, чтоб расслабиться и больше ни о чем не волноваться! Ни один артефакт в мире не принесет тебе полнейшей безопасности на блюдце.
— Я это понимаю. Но и шанс мне совсем не помешает.
— Да, конечно. К тому же дело уже сделано и — слава Творцу! — обошлось без несчастных случаев. Но мне кажется, хотя бы на какое-то время нам стоит вести себя осторожнее. И больше не соваться в такие приключения.
— Слушай, я это и сам понимаю. Без веской, действительно веской причины я не собираюсь подписываться на какие-либо предприятия до того, как обучусь магии и фехтованию хотя бы на более или менее приемлемом уровне. Я позанимался с Лонаграном…
— Ты занимался с господином Лонаграном? — воскликнул Санджиф. — С ума сойти! Расскажи же!
— Да я, собственно… Мы не так долго занимались… Всего несколько раз… Понимаешь, он, оказывается, был молочным братом сына последнего императора…
— Да-да. я это знаю, конечно! И чему он тебя учил?
— Как это — чему? — удивился Илья. — Так понятно же!
— Но не истории же династии…