В первый же день после каникул учителя нагрузили их заданиями. Фредел поручил ученикам разобрать новую схему построения магической системы, госпожа Оринет раздала новые альбомы, по которым предстояло заниматься, и даже по онтологии было предложено на выбор несколько тем для сочинения, которое предстояло написать к следующей неделе. По алгебре, физике и другим общеобразовательным предметам заданий тоже досталось немало.
— Ужас какой, — проворчал юноша, убирая книги в сумку. — Интересно, когда мы спать-то будем?
— Ну вообще-то на уроки каждый вечер отводится по три-четыре часа. Если не слишком отвлекаться, то…
— Интересно, а Тёмкой я когда заниматься должен? А отдыхать?
— Ну тут уж извините… Или на год раньше закончить школу — или отдыхать.
— Перспективка… — Илья потянулся. — Ну хоть не одному мне мучиться.
— А ты думаешь, я тебе буду позволять списывать?!
— А разве нет?
Мирним фыркнула и покосилась на учителя, о чём-то заговорившего с лаборантом — слышали они или нет.
— Разумеется, нет. Ты же должен сам чему-то научиться, а не просто сдать положенные работы.
— Ты становишься такой занудой, как Искра, — рассмеялся юноша.
— А вот не надо опять катить все бочки на Искру! — возмутилась уроженка Болгарии. — Я уже полгода как ни у одного из вас не спрашивала, как вы учитесь! Мне вообще плевать, будете вы учиться или нет, поняли? Да хоть все повылетайте из Уинхалла — мне плевать. Поняли? Пусть о наших соотечественниках говорят, что они тупицы и дебилы, — мне и на это наплевать!
— А ты погромче отзывайся таким образом о своих соотечественниках, и чужие, конечно, твои речи с удовольствием подхватят.
— А вам главное обвинить во всём меня, я знаю. — Девушка топнула ногой. Она была разъярена. — Вы сами во всём виноваты, но ведь не признаете никогда и ни за что, вам главное козла отпущения найти…
— Козу.
— Что ты сказал?
— Извини, вырвалось. Слушай, ты бы успокоилась на этот счёт, и всё бы пошло совершенно по-другому. Ей-богу, никогда ты не добьёшься, чтоб тебя уважали только за твои способности, если кому-то при этом не нравится твоё происхождение.
Несколько минут девушка, видимо, пыталась осознать, где подвох в сказанном, потом, должно быть, решила, что не стоит ломать себе этим голову, отмахнулась и выскочила из класса, уверенная, что её смертельно оскорбили. Лишь тогда учитель счёл нужным отвлечься от разговора и с недовольным видом попросил вести себя потише.
Добравшись до столовой, юноша с жадностью набросился на еду. Ему предстояли полчаса в бассейне — это, конечно, не считалось уроком, но тех, кто прогуливал бассейн и тренировки, брали на заметку и через годик такого поведения даже могли исключить как нарушающих режим общежития. А после этого, как ни хотелось Илье отправиться в башню к своему виверну, предстояло засесть за уроки. Откладывать на потом было чревато — ведь на следующий день добавятся следующие задания, потом ещё и ещё.
— И так до самой весны. До поздней весны, — вздохнул он, разворачивая тетради. — И даже на свой день рождения наверняка будет не расслабиться.
— Ты думаешь, тебя не отпустят в Уинхалл посидеть в кафе?
— Может, и отпустят. Но всё равно будет не расслабиться.
— Зато, если весной получишь диплом, сможешь расслабиться по полной.
— Ага, если бы! Придётся поступать в университет… В смысле, в Магическую академию. Какой мне там вуз сватают, не помню…
— Студенческая жизнь — это тебе не школьная!
— Ну да, здесь ты права.
Илья задумался, глядя в окно, за которым всё густилась темнота, и даже дворовые фонари едва разрывали её. Наступало время самых страшных морозов, которым к тому же сопутствовали туманы. По утрам звенящая льдом завеса солёного воздуха окутывала пространство за пределами защитного купола, и школьникам начинало казаться, что там — вода, а школа на самом деле расположена не на берегу моря, а на его дне.
В такую погоду ни о каких прогулках на виверне и речи быть не могло.
По вечерам, поздно-поздно, дворник разводил большой костёр у самого края защитной сферы, потому что там было удобнее, и жаркое пламя играло в мириадах ледяных граней, наполняющих морозный воздух за её пределами. В своём отражении костёр увеличивался в высоту в несколько раз, и это было очень красиво.
— Ну ладно, — приговаривал Илья, глядя на это серо-оранжевое отражение. — Уж зато двадцать девятого февраля повеселимся так, чтоб до самого лета хватило.
— Аглае точно обещал тебе? — озабоченно спросила Мирним.
— Точно.
— И ты уверен, что он сдержит обещание?
— Конечно.
— Смотри. Как я поняла, двадцать девятого тебе останется до дня рождения всего несколько дней.
— Три.
— Ну вот. Самое опасное время.
— Любой день до третьего марта будет опасным.
— Но чем ближе, тем опаснее!
— Да ладно! Инген же рассчитывает успеть меня обработать до того, как мне стукнет семнадцать. Трёх дней маловато…
— Такому человеку, как лорд Инген, хватит и одного дня. А может, даже нескольких часов, — неприязненно проговорила Мирним.
— Для того чтоб убедить меня отдать свою жизнь, маловато нескольких часов.
— Ты помнишь, что говорил мастер? Я уверена, он не всё сказал. Я думаю, если тебя подвергнут чарам и при помощи чар заставят поверить, что ты согласен на всё, это тоже пройдёт… В общем, уж если для обряда сойдёт на худой конец и то согласие, которого добиваются магией, то тут хватит и пары часов.
Юноша посмотрел на неё, сдвинув брови.
— Если б это было так, зачем кузине Ингена было бы похищать ещё и сестру Андисты?
— Может статься так, что если жертва одурманена чарами или какими-нибудь химическими средствами, обряд даёт худший результат. Но на худой конец лорду сойдёт и такой результат, согласись.
— Нет, не согласен. Если графиня имела — да и по сей день имеет — возможность заменить Андисту любой другой подходящей девушкой со способностями… А таких немало и в Ночном, и в Дневном мире… В общем, если графине сгодится любая более или менее соответствующая её потребностям девушка, то лорду Ингену гожусь я один. Меня некому заменить. Поэтому он будет стремиться выжать из обряда со мной максимум. И не пойдёт он на что-то меньшее. Ему нужно всё.
Мирним смотрела на него, не отрываясь, и в какой-то момент в её глазах вспыхнуло восхищение.
— Да, ты прав, конечно. Ты прав. Но тогда тебе надо быть трижды осторожным.
— Думаешь, я этого сам не понимаю? Я не собираюсь соваться в пекло, и эти два месяца — если уж так понадобится — вообще не буду из помещений школы вылезать. А уж потом, когда выучусь, мы посмотрим, кто кого сделает!..
— Ну и правильно. — Девушка бросила салфетку на блюдо и поднялась. — Пойдём. У нас ещё алгебра не сделана. Честно говоря, как решать первые три примера, я представляю, а вот насчет оставшихся трёх у меня большие сомнения…
— Это не так сложно, давай пойдём, объясню.
— Ну и здорово!
Илья действительно был готов запереть себя в безопасности школы, но, сделав это, теперь маялся. Развлекаться он теперь мог разве что общением с Санджифом и девушками, ну и ещё немного с Фёдором. Но последний тоже готовился к выпуску и готовился лихорадочно, потому что не мог похвастаться успехами, а просто так в этой школе не ставили хороших баллов. Было очень сомнительно, что община готова оплачивать ему ещё один год здесь — что недёшево, — но даже если и так, с надеждой на высшее образование в этом случае можно будет распрощаться. Второгоднику нечего рассчитывать на помощь своего округа.
Болезненней всего была реакция Сергея — тот продолжал избегать бывшего друга и, если им случалось столкнуться, одаривал его презрительным до ненависти взглядом. Одновременно с тем прервалась и затеянная Ильёй игра — Ферранайр и Ирбал откровенно избегали его. Почему — нетрудно было догадаться, даже тупица или человек, вынужденный продолжать общение потому, что таков приказ, догадался бы, что притворяться бессмысленно. Всем уже всё было понятно, и если мастер даже не попытался что-то обсуждать с Ферранайром, то это не свидетельствовало ни о чём. Скорее нет — свидетельствовало, что у самого мастера сомнений нет и он просто не считает, будто тут есть что обсуждать.