— Так и есть. Вы, как обычно, выигрывали, — вздохнула она, хотя и не видела на самом деле своего проигрыша. — Мне уж надоело, что вы все время разбиваете меня в пух и прах.
— Бриджет Девлин, ты не знаешь, выигрывала я или нет. Твои мысли витали за сотни тысяч миль отсюда, — радостно уличила ее Мора Килберн. — И скажи только, что это не так! Я всегда считала, что ты обманщица. Ты красавица, но любишь приврать.
— Я буду благодарна, если вы об этом никому не скажете, — отшутилась Бриджет и принялась расставлять фигуры для новой игры. — Мало кто в Америке врет так же непринужденно, как я. Мне было бы горько заставлять прочих завидовать, если мой талант когда-нибудь обнаружится.
— Уверена, что обнаружится, милая моя. Теперь скажи-ка мне, где блуждали твои мысли? Наверное, где-то в прекрасном краю. Твои глаза были прозрачны, как пруд апрельским утром. Ты вспоминала дом?
— Мои мысли были не так уж далеко, миссис Килберн. Я всего-навсего подумала, что погода не слишком изменилась с Рождества, — гладко солгала девушка. Ей не хотелось ни с кем делиться воспоминаниями о том, другом Рождестве, несколько лет назад. По крайней мере, пока не хотелось. — В этом году такой густой туман. Он всегда наводит на меня задумчивость.
— Да, туман. — Теперь Мора повернулась, чтобы посмотреть в эркер. — Мне повезло, Бриджет, что я видела в жизни столько туманных дней. Сначала в Ирландии, затем в Штатах. — Пожилая женщина счастливо вздохнула, вспоминая. — Знаешь, я не хотела переезжать в Штаты, но мистер Килберн настоял. Он сказал мне: «Мора, мы не можем жить так, как живем тут, в Ирландии, да и ты не из тех, кто сидит на одном месте до скончания дней. Мы должны уехать, моя девочка». Да, скажу я тебе, это было не как теперь — поедешь куда-нибудь, и вернуться проще простого. Когда мое сердце заставило меня последовать за ним и мы перебрались сюда, я думала, что никогда больше не увижу родного дома. Но годы летели, и мы оба так много работали… Я как-то даже не успела осознать, а мы уже стали почтенными людьми. Самолеты стали летать быстрее. Мы разбогатели. Мир стал меньше. Иногда мне хочется, чтобы Ирландия была прямо за этим узким заливом. Я не могу вспомнить, когда в последний раз была дома. Память моя тускнеет. С трудом припоминаю родной городок. Но все-таки я думаю, что я самая счастливая в мире женщина, потому, что со мной моя замечательная семья и потому, что я прожила столько лет на этой земле.
Бриджет, заслушавшись, перестала собирать шахматы. По спине пробежал холодок. Все чаще ее приятельница и хозяйка рассказывала о жизни так, словно можно было смотреть только в прошлое. Конечно, Бриджет прекрасно понимала, что Море восемьдесят восемь. И все же мысль о том, что Мора так стара и что годы ее сочтены, была невыносима. Несмотря на свою выучку, девушка совершила грех, тягчайший для сиделки, — она привязалась к подопечной. Мора Килберн была матерью и бабушкой, которых никогда не знала Бриджет. Но эти приступы ностальгии она вовсе не желала принимать всерьез. Напротив, вся ее ирландская натура возмутилась, и она быстро заговорила:
— О да, конечно, вы не можете вспомнить, когда последний раз были в Корке, — сказала она, торопясь развеять печаль Моры. — Вы были столько лет так заняты, что нечего и спрашивать, когда вы в последний раз ступали на землю Изумрудного Острова.
— Наверное, ты права, моя дорогая. Мне кажется, что имеет значение только то, что я не забываю о вещах действительно важных, правда? — Помаргивая, она разглядывала свою рыжеволосую сиделку, держа руки на коленях.
Та рассмеялась:
— А разве не так? Да и нет ничего важнее, чем помнить о тех, кто вас любит.
— Как это верно, — в раздумье проговорила миссис Килберн. Задумчивый взгляд выцветших голубых глаз остановился на Бриджет, которая отставила шахматную доску и теперь взбивала диванные подушки. — Кажется, мне пришла в голову очень хорошая мысль, как отблагодарить того, кто любит меня. Действительно, очень хорошая мысль.
— Что ж, надеюсь, — ответила девушка, не подозревая, что старая женщина изучающе пристально рассматривает ее. Скрестив руки, Бриджет окинула взглядом уютную комнатку. Все на своих местах, обед окончен. Близился вечер. Она удовлетворенно вздохнула и улыбнулась Море.
— Мне кажется, что вы самая счастливая в мире женщина, потому что вам досталось столько любви. Ваша семья, право же, одна из самых замечательных среди тех, что мне довелось знать.
— Как и ты, дорогая моя, — ласково ответила миссис Килберн.