— Ничего. Ровным счетом ничего. — Бриджет отмахнулась от его вопроса и снова повернулась к окну.
Она не могла сказать ему, что именно здесь не так, не показавшись при этом глупой. Ричард ведь так хорошо умел говорить — она поняла это, когда они в офисе встречались с банкиром. Она услышала, как скрипнула кушетка, и поняла, что он идет к ней. Через мгновение его руки легли ей на плечи, он потянул ее назад, к себе. Она невольно воспротивилась. Ричард замер. Впервые с тех пор, как они были вместе, прикосновения, взгляда, слова оказалось недостаточно, чтобы перебросить мостик через разделяющую их пропасть. Бриджет подумала, что у нее сердце разорвется, ей захотелось, чтобы Ричард попросту схватил ее, страстно поцеловал и тряс до тех пор, пока не исчезнут все ее сомнения и злость. Вместо этого он провел ладонями по ее рукам, подождал, не поддастся ли она, но она не обернулась к нему, и он вернулся и бросился на софу.
— Ладно. Почему бы не поговорить просто так? Что я сказал? Что я сделал или чего не сделал, чем заслужил такой холодный прием?
— Во имя всех святых, Ричард, это вовсе не холодный прием. Разве я не научилась держать рог на замке, когда ты говоришь о том, что надо что-то решить? Разве я не понимаю, что ты предпочитаешь решать сам? Тогда зачем утруждать себя и спрашивать мое мнение?
— Бриджет, это не так. С чего это взбрело тебе в голову?
Ричард ошарашенно смотрел на ее спину, желая, чтобы она тотчас повернулась к нему и увидела, как он поражен ее обвинениями.
— Это так, Ричард, — устало повторила она, по-прежнему глядя в окно.
— Извини, — спокойно сказал он, — но разве мы не провели целый вечер, рассматривая различные варианты обстановки для нашего дома? Если бы мне было не интересно твое мнение, если бы я не думал, что ты собираешься постоянно здесь жить, то, по-твоему, стал бы я тебя спрашивать?
Бриджет повернулась к нему, сцепив за спиной руки и прислонившись к стеклу. Ее черное шелковое платье сливалось с темнотой ночи, и в раме ночного окна лицо ее казалось изящной голограммой — с белой кожей, с изумрудными глазами и рыже-каштановыми волосами.
— На самом деле тебя не интересует мое мнение. Ты продолжаешь делать, что хочешь. Как в банке сегодня утром. Как ты отказался от плана дома для моего отца, как ты не хотел иметь в своем доме картины Дженнифер. Ты даже не слушаешь, когда я пытаюсь что-нибудь тебе объяснить.
— О… — Ричард откинул голову, прикрыл глаза, как будто правда внезапно обрушилась на него. — Понимаю. Разве мы не вместе обсуждали обстановку дома? Или не вместе решали, как мы будем жить? Или не говорили о том, как сильно любим друг друга? Это же куда важнее.
— Думаю, да. Но разве мы сейчас говорим не о моих деньгах? Мне кажется, что мы всегда говорим о них. — Она не думала, что у нее вырвется такое. На самом деле, Бриджет до настоящего момента не была уверена, что ее заботило именно собственническое отношение Ричарда к ее состоянию.
— Мы говорим о завещании моей бабушки, — напомнил ей Ричард.
— О моих деньгах, — настаивала Бриджет.
— Хорошо. О твоих деньгах, — уступил Ричард. — И, если ты помнишь, ты просила меня дать тебе совет насчет того, как лучше всего распорядиться, когда дело дойдет до твоих денег. Не помню, чтобы я заставлял тебя принимать мои взгляды на это.
— Конечно, нет. Ты просто никогда не слушаешь меня. Я чувствую себя дурой перед человеком, который контролирует эти деньги, — оправдывалась Бриджет, протягивая вперед руки. Она не желала спорить, она просто хотела, чтобы он понял.
— Да не выставляю я тебя дурой, — фыркнул Ричард, не желая даже допускать мысли о том, что в ее словах могла быть правда. — И, конечно, я слушаю тебя. Я слушал тебя каждый раз, когда ты говорила, что хочешь построить в Килмартине школу, заново заасфальтировать дорогу, построить загородное поместье для своего отца или предложить священнику деньги на новую церковь. Я все это выслушивал, Бриджет, и никогда не пренебрегал твоим мнением.
— Нет, ты очень ясно давал мне понять, что я полная идиотка, — выпалила она, не в силах больше оставаться кроткой.
— Извини, — отрезал он в ответ. — Я объяснял тебе, почему было бы лучше реинвестировать деньги, которые уже стали ликвидны. Мы решили, что четверть этих денег уйдет на фонд помощи, десятая часть на рискованные операции по закупкам и остальное вложить в твердые акции, которые дадут тебе внушительный доход и позволят продолжать делать пожертвования для Килмартина, чтобы осуществлять там долговременные проекты.