— Неужели он не любит тебя по-прежнему, Бриджет? А ты разве до сих пор не любишь его? Если так, то ты действительно отыскала свое сокровище. А если надеешься найти еще что-то, то помни, что немногие добираются до конца радуги, моя девочка.
Джил улыбался, выжидая, пока дочь обдумает его слова. Затем продолжил:
— Хорошо, когда рядом с тобой мужчина, который достаточно глубоко чувствует, чтобы задавать себе вопросы. Если бы Ричард не переживал за тебя, тогда ты действительно не много значила бы для него. А теперь займись-ка собой.
Он ласково махнул рукой, отпуская ее, осознав сейчас, как она дорога ему.
— Иди-ка, сделай нам чайку с печеньем, и пока ты будешь этим заниматься, поразмысли, что для тебя важнее — эти чертовы улицы или человек, который по-настоящему тебя любит?
На этот вопрос у Бриджет ответа не было, потому что она чувствовала себя сейчас разбитой в пух и прах. У отца, конечно, были добрые намерения, но он не слышал Ричарда. Он не знал, что деньги сделали с их любовью, и как от этого изменился ее дорогой ей человек.
Бриджет с любовью посмотрела на отца, снова погрузившегося в чтение книги. Поднявшись, Бриджет Девлин поцеловала Джила Девлина в щеку. Она тихо вышла их комнаты и пошла готовить ему чай.
Услышав, как закрылась дверь, старик выпрямился в кресле и устремил взгляд из окна дома, в котором он прожил шестьдесят лет.
— Я потерял тебя, Бриджет Девлин, — прошептал он самому себе. Когда его дочь как следует поразмыслит, она уедет из Килмартина, и это будет к лучшему. Он надеялся только, что она пойдет верным путем.
Ричард отшвырнул одеяло и спустил ноги с постели. Опершись руками о колени, он закрыл лицо ладонями. В последнее время бессонные ночи стали скорее правилом, чем исключением, и он чертовски измучился от этого. Резко поднявшись, он набросил рубашку и натянул джинсы. Ему было все еще тяжело закутываться в роскошный халат, подаренный ему Бриджет. Он сошел вниз на кухню, но понял, что не голоден и не хочет пить. Он просто был одинок. В доме, который ему так хотелось иметь, было тихо, как на кладбище. Дом был пуст, если не считать его постели. Дом для одного только человека, холодный от того, что там не было тепла общения. Не таким ему виделся этот дом.
Ричард вяло открыл шкаф и окинул взглядом содержимое. Полбанки растворимого кофе, два пакетика чая, консервная банка французского лукового супа. Забравшись поглубже, он обнаружил три пакетика сахара. Кофе окончательно разгонит сон, к супу нет сыра и гренок, потому Ричард поставил чайник, чтобы заварить чай без сахара. Чайник, как всегда, не желал закипать, пока Ричард стоял рядом с ним. В надежде ускорить процесс, Ричард решил пройтись по дому и сам не заметил, как очутился у окна, похожего на соборное.
Он стоял, засунув большие пальцы за пояс джинсов, в распахнутой рубашке, так что холодный ночной воздух пощипывал его обнаженную кожу. Ричард ощутил вдруг, что его тянет к стеклу в свинцовом переплете. Вспомнив ночь, минувшую давным-давно, когда он наблюдал за Бриджет, любующейся видом города, Ричард отвернулся, не в силах пережить это воспоминание. Но вместо этого, словно его тело повелевало разумом, прижал руки к стеклу и посмотрел вниз. Мост даже в этот утренний час прочерчивали линии фар несущихся машин. Дома и офисы мерцали ночными огнями, и он знал, что большинство людей сейчас спит. А для Ричарда покоя не было. Его мучило ощущение пустоты не только внутри себя, но и вокруг. Он медленно опускал голову, пока не ощутил лбом холод стекла. Он смотрел в ночь, страстно желая, чтобы этот вид снова мог наполнить его душу восхищением. Он стиснул кулаки и закрыл глаза, словно физически мог заставить себя ощущать хотя бы удовлетворенность, если не счастье. Но все было бесполезно. Ни дни, ни ночи не приносили облегчения.
Чайник наконец засвистел, и Ричард отвернулся от окна. Прекрасный вид не принес воодушевления. Но воспоминания помогли ему понять происходящее и вновь ощутить в себе твердость, которая, как ему казалось, покинула его. На кухне он выключил огонь под чайником и забыл о пакетике чая, лежавшем на столе. Он побежал по лестнице вверх, перескакивая через ступеньку. Необходимости торопиться не было, но ему как можно быстрее хотелось покончить с тем, что чуть едва не овладело им.
В спальне он окинул взглядом смятые простыни, затем повернулся и распахнул двери гардероба. Мир Ричарда Хадсона был готов измениться снова. Но на этот раз — по его желанию.