– А что это вы тут делаете… и почему без меня?
Куда делась выпотрошенная и недожаренная Марой курица, я не заметил, кажется, она просто растаяла под сердитым взглядом спохватившейся хозяйки дома.
– Разбираемся с проступком твоих старших брата и сестры и нашего подопечного, – как ни в чем ни бывало усмехнулась тетка Ружана, растрепав шевелюру внучки.
– Дядя Ерофей что-то натворил? – Злата полыхнула изумлением.
– Скажем так, они несколько перестарались в своих философских опытах, – задумчиво протянул Бран Богданич, и девочка с комичной серьезностью покачала головой.
– Значит, теперь им придется носить оградник, да? – вздохнула она, и, к моему удивлению, Мара с Олегом неожиданно побледнели, что не осталось незамеченным взрослыми. Интересно, что это за оградники такие, раз одно упоминание о них из уст десятилетней девочки приводит ребят в ужас? Надо бы разузнать.
– Нет, до этого не дойдет, я думаю… ну, разве что в том случае, если они не справятся с исполнением определенного им наказания, – заметила Бажена, смерив перепугавшихся детей насмешливым взглядом. Те шумно выдохнули.
– Ну… так, мы пойдем, да? – протянула Мара, сжав ладонь брата в своей.
– Точно-точно. Нам же еще задание выполнять… – подхватил тот и, глянув туда, где пару минут назад лежала тушка курицы, осторожно попятился назад.
– Идите-идите, – с милой улыбкой покивали нам Ружана с Баженой и… Я предпочел воспользоваться этим разрешением наравне с младшими Бийскими. На всякий случай. Не знаю, что такое оградник, но видя реакцию ребят, знакомиться с ним на практике мне как-то неохота.
О заинтересовавшей меня и так напугавшей Олега с Марой вещи я смог расспросить ребят, только когда мы оказались на берегу хорошо знакомого мне озера, куда мы подались сразу после разбирательства на хуторе. И вновь, как это уже не раз случалось, мой вопрос заставил Бийских удивиться.
– Как можно не знать, что такое оградник, Ерофей? – изумилась девушка.
– Можно, если забыл большую часть жизни, – пожал я плечами. Эту часть истории младшим поколениям Бийских, с моего разрешения, поведала Ружана Немировна, так что задавать странные вопросы я не стеснялся. Правда, реакция брата с сестрой на них оставалась прежней. Вот как сейчас.
– Извини, – смутилась Мара.
– Ага, она просто забыла, – рассмеялся Олег и тут же огреб острым локотком сестры под ребро.
– Дурак, – констатировала девушка и взглянула на меня. – Это не смешно.
– Ничего страшного, Мара, – отмахнулся я. – Действительно забавно получилось. Так что это за штука такая?
– Оградник… это кровный артефакт, – задумчиво протянул Олег, стерев с лица улыбку. – Его плетут родители для маленьких детей, неспособных контролировать свой ментал, чтобы избавить их от эмоциональных всплесков дара, которые могут быть очень опасны для окружающих. Оградник же зацикливает такие выбросы, очищает их и мягко возвращает носителю чистый поток энергии. Обычно годам к десяти-одиннадцати всплески сходят на нет, поскольку дети пусть и неосознанно, но берут ментал под свой контроль и перестают разбрасываться энергией при малейшем перепаде настроения, тогда родители или другие старшие родичи снимают оградник.
– А чего ж вы испугались? – не понял я. Брат с сестрой переглянулись в немом диалоге, и Мара кивнула.
– Хорошо, я отвечу, – со вздохом проговорила девушка. – Оградники используют еще и как форму наказания. Артефакту же без разницы, какой поток развеивать, ментальный конструкт, созданный мною, или обычный выплеск Златы, понимаешь? Так что надеть на шею оградник, значит, отрезать носителя от ментала, лишить возможности создавать конструкты. А снять такой артефакт может только кто-то из совершеннолетних родичей… или сам носитель по достижении полного совершеннолетия.
– Ну, и кроме того, носить оградник в нашем возрасте просто… стыдно. Мы ж не дети уже, – буркнул Олег.
Дела-а…
Глава 5
История об оградниках навела меня на одну занимательную идею, возможность воплощения которой я тут же принялся проверять во всех доступных источниках. Артефакты… нет, меня не интересовала возможность создания какого-нибудь кольца всевластия, до такой дури я еще не докатился. Но… большую часть жизни я что-то делал своими руками. Будь то борщ или кованый светильник, проект дома или сруб заимки в тайге. Мне нравится видеть результат своего труда, воплощенный в реальности. Такая вот форма самолюбования, да… и ничего не могу с собой поделать. Собственно, в здешнем естествознании, несмотря на мой интерес к этому странному то ли ремеслу, то ли искусству, то ли науке, меня разочаровывает один из основных постулатов, можно сказать, краеугольный камень нынешней теории естествознания, который гласит, что ментальные манипуляции не способны создать материю, но могут на нее воздействовать. Иными словами, каким бы ни был могущественным «философ», ему ни за что не сотворить своей волей даже песчинку. Иллюзию – пожалуйста. Самую точнейшую, вплоть до осязания и обоняния, но вот создать настоящую песчинку не выйдет, хоть как извернись.