Всё это я говорил без каких–либо эмоций на лице, чем ещё больше бесил Драко. Хотя его бесить можно вообще чем угодно. На меня двинулись Крэбб с Гойлом, решив помять моё, без сомнений, прекрасное лицо.
— Импедиме́нта Спа́цис, — используя палочку Малфоя, оказавшуюся на удивление послушной, я замедлил ребят так, что на мгновение почувствовал себя Ртутью из Марвел — так медленно они двигались. Правда, скорость восприятия мира в таком состоянии не уменьшается.
— Очухаешься — заберёшь.
Заметив краем глаза обиженную моську Астории, я не смог не улыбнуться. Ну дети же, а?
— Простите, юная мисс, обстоятельства-с… — я отбросил палочку Малфоя в сторону. Им так ещё минут десять «плыть», если кто–нибудь не расколдует или они сами не избавятся от чар. Последнее маловероятно.
— Я бы и сама справилась. Не зря же тренировались, — укорила меня Гермиона, когда мы отошли чуть в сторону.
— Не сомневаюсь, но мой способ менее болезненный.
— Пойдём в наш класс.
Быстренько добравшись до тренировочного класса рядом с гостиной, Гермиона очистила первую попавшуюся парту от пыли и водрузила на неё свою ношу.
— У меня пренеприятное известие.
— К нам едет ревизор?
— Я рада, что ты читал русскую классику, но наши дела действительно могут оказаться невероятно плохи.
— Рассказывай.
Гермиона открыла книгу и быстро нашла нужную страницу. На ней был изображён василиск. И куча текста про него.
— Сопоставив факты, мнения, доводы и свои собственные размышления, я пришла к выводу, что по замку ползает гигантский василиск!
Мне стало интересно, каким образом девочка так быстро, даже неделя не прошла, смогла найти такую информацию.
— Продолжай.
— Смотри сам, — Гермиона пододвинула стул и села. — Если взять за истину, что нынешний «Наследник» и тот, который открывал Тайную комнату пятьдесят лет назад, является Наследником Слизерина, то от этого можно отталкиваться. Символ факультета — змея. Этот символ был введён самим основателем, Салазаром Слизерином. В Истории Хогвартса говорится, что он мог говорить со змеями на их языке, Парселтанге. Если допустить, что он, как и сказано в книгах, был гордым и тщеславным, а в книгах ни о каких «Ужасах Слизерина» не говорится…
— Каких ужасах?
— Ужас Слизерина. Так назвали нечто, что было спрятано в Тайной комнате и было выпущено в прошлый раз. Так вот. Дальше. Миссис Норрис окаменела.
— Я в курсе, и вообще, это я тебе сказал. Подслушано в гостиной.
— Это не так важно. Вот я и подумала, как можно потешить свою гордость и тщеславие, будь я Слизерином? Почему бы не вывести самую опасную змею в мире? Отличный вариант! И припрятать от остальных, а то грохнут, а самолюбие потешить можно и во время беседы с этой змеёй. Единственное, что немного выпадает из теории, это окаменение. Частичное. Миссис Норрис жива, но всё равно окаменела.
— Хм… как там василиск околдовывает жертв?
— Прямой взгляд глаза в глаза.
— А на полу была лужа…
— Точно! — хлопнула ладонью по парте Гермиона. — Она могла увидеть василиска в отражении! Хоть этому и нет доказательств, но вполне может быть, что непрямой взгляд в глаза василиска не убивает, но вынуждает впасть в такое вот состояние.
— Это… проблематично.
— Не то слово! Что делать–то? У василисков есть одна слабость — пение петуха, но заметь, Макс, кто–то вырезал петухов у Хагрида. Всех. Причём довольно давно. Он жаловался на это.
Да, наши посиделки в гостиной и привычка слушать действительно помогают узнавать невероятно много информации, не прилагая при этом никаких усилий. Наши совсем за конфиденциальностью не следят.
— Гермиона, — я заговорил серьёзно, — больше по одному не ходим. Вообще. А лучше вообще не ходить. Никуда.
— Вообще не ходить не вариант. А вот группой — вполне. Возможно, только возможно, что наследник не рискнёт нападать на несколько целей сразу — кто–то может уйти и доложить о ситуации. Держимся людных мест. И, на всякий случай, нужны зеркала.
— У меня есть парочка. У меня вообще много чего есть.
— Отлично. Ещё нужно доложить профессорам о догадках.
— Тогда Флитвику или Спраут.
— Почему не профессору МакГонагалл? — удивилась Гермиона.
— Я не доверяю директору, пусть он и великий светлый волшебник, но он от этого не перестал быть человеком со своими личными интересами. МакГонагалл — его преданный заместитель. Да и я что–то не заметил беспокойства о своём факультете со стороны нашего декана.
— Это, кстати, обидно очень. Вот смотришь и слушаешь, как заботятся профессор Флитвик и Спраут о своих, так даже и завидно делается.