– Да, нехорошая женщина. Да и с увольнением нехорошо. А пенсионная реформа, это вообще профанация чистой воды, – Гордон, не уступая знатокам, ничего не боится сказать вслух.
– Горстка людей, у которых зарплаты по «Мерседесу» в час капают, манипулируют всей страной: «Потерпите, поймите…» Морковкой ослика дразнят вместо того, чтобы прямо сказать, что нам на вас наплевать, у нас проблема, как теперь утроить свои миллиарды. А вы там как хотите, так и бултыхайтесь. Главное, чтобы пенсии на выплату налогов хватало.
– Это очень болезненная и большая тема. Думаю, наши телезрители обсудят её на кухнях на десерт уходящего дня. А мы продолжаем играть в «Чёрный ящик». И вопрос последнему знатоку. Что в чёрном ящике?
5-й знаток, вылупив глаза и тыкая вперёд указательным пальцем:
– Открылась дверь! Андрей Козлов!
Гордон: – Послушайте! Это не смешно! Причём тут Андрей Козлов?!
5-й знаток, продолжая тыкать вперёд уже двумя руками, потянулся к камере. Монитор едва позволил ему проговорить: «Я больше не играю!» и мгновенно погас.
Гордон посмотрел на каталку. Дверца ящика была закрыта.
– Нет, мне это определённо не нравится! – возмутился он.
В тот же миг, срывая на ходу маску, в студию с битой врывается Андрей Козлов. Со словами: «Нет, мне это определённо не нравится!», начинает громить мониторы. Разворачивается театральная версия истории про Спитак. При этом, грозный взгляд его не отрывается от господина ведущего. В щепки разлетается последний монитор и Андрей, жестом привлекая к себе Гордона, просит задать ему этот «тупой вопрос». Но ответ летит уже, опережая запаниковавшего господина ведущего:
– Гордон, если ты сейчас, … (операторы чётко успевают глушить звук), не исчезнешь с моего поля зрения, … то сам окажешься в этом … чёрном ящике!
Вдруг крышка саркофага разверзлась и оттуда, из вороха долларовых купюр, беззаботно рассыпающихся вокруг, бодро выскочил Андрей Малахов. Никому не дав опомниться, ни на что не отвлекаясь, он идёт прямо на камеру:
– Господа телезрители, не спите и не переключайтесь! Самое жаркое, самое интересное только сейчас и только здесь!
Супруга из зала кричит:
– Гриш-к, хорош дремать! Малахов по телеку уже начинается. Иди смотреть. А хочешь – ужин на столе… давно остыл…
Как Колюня Люлюкин президента спас
– Коты, в отличие от мужиков, в жизни интересней, чем в книгах, – бормотала Анжела, нанося на веки слои талька, расцвеченного оксидами, стеаратами и прочей химией.
Колюня вынес на улицу пакеты с мусором и снова прилёг. На часах семь-пятьдесят утра. В ногах примостился кот. На сердце появилась блоха. Сердце ярко-алое, во всё одеяло. Прыжок – и блоха навсегда упущена из виду. «Если учесть, что она размером с маковинку, а прыгнула на полметра, то это в пятьсот раз выше роста. Это я, метров так, на восемьсот мог бы прыгать! Ну разве не чудо?!»
– Колюня, – супруга заглянула в комнату, – тебе уже сколько, дня четыре не звонят ямы выкачивать? Да и кому сказать, муж – то долбёжник, то разодральщик чего-то там…
– Пакетов. И не разодральщик, а раздирщик, – поправил Колюня.
– Теперь и говночист! А ты о стране подумал хоть раз?! Ты Родине думаешь когда-нибудь пользу приносить?!
– Анжел, ну хватит.
– Хватит тебе! Два дня сроку. Думай. Иначе, – дальше она произнесла с долей какой-то женской неопределённости, – ты никогда не увидишь белого пушистого кролика!
Анжелка забрала Рыжика, захлопнула дверь и процокала к выходу.
– Вот для чего я здесь?! – Колюня всерьёз стал предаваться этим мыслям. – Польза для людей? Она не более, чем удовлетворение собственного эго – приятно ощущать и осознавать свои возможности… Ну и чтобы, банально, выживать в этом мире. Но разве эти обычные возможности, которыми обладает каждый в той или иной степени интересны истории? Нужны ли истории?! С другой стороны, ямы выкачиваю, это ли не польза?! Ну подумаешь, школьную кухню залил. Да-а… А оттуда и в столовую натекло. Неделю выветрить не могли. Клапан, зараза, забарахлил. И то, когда это было! Ну и Юрке весь двор в канализационное болото превратил. Это недавно было… У всякого может случиться! Это ж техника!
В приоткрытую форточку Колюня услышал соседских уток. Они загорланили как обычно возмущённо, но он знал – эти не против повышения пенсионного возраста, лишь бы им мякины хватало. Вдруг штора колыхнулась. Колюня от неожиданности вздрогнул. Раздался грохот. Стало мрачно. Возможно, не только в подсознании. Снова неведомая сила тронула штору. Колюня бесконтрольно сжал в кулаке попавшую под раздачу часть одеяла. Лёгким дуновением коснулась его оброненная Анжелой фраза про белого пушистого кролика… Ёкнуло внутри. Стало тоскливо. Звуки далёких петухов и близкого щебетанья птиц затаились. Раннее утро стало сродни позднему вечеру.