Прошлой ночью раскинула я карты на тебя и по всему выходит, что ты
нездешняя.
-Как это? – я уже начала догадываться, что Аглая не так проста, как
старалась казаться.
-Да так вот, просто. Вижу я, да и карты сказали, что пришла ты издалёка, не
отсюда. Не наша ты! Если хочешь - расскажешь, а если нет, то на то и суда
нет!
-До войны была художницей, - пролепетала я, решив утаить часть правды.
Неужели мне поверят, если я скажу, что жила в далёком 1912 году в
Лондоне. Нет! Думаю, даже Аглая усомнится, несмотря на все карточные
предсказания.
-Художница, значица, - едва слышно произнесла моя спутница.- А ты,
случаем, не врёшь? Помню, году этак, не дай соврать, в восемнадцатом
останавливалась у нас одна такая художница. Уж не знаю, что она делала в
нашей глухомани, но мой портрет нарисовала.
-Написала, - машинально поправила я.
-Вот, вот и та говорила: «Написала я ваш портрет, держите и за приют вам
спасибо!» - С этим и ушла, а вместе с ней мужик и девка были. Клавой
кликали её. Красивая аж жуть.
-Кто красивая? - поинтересовалась я.
-Да Клавка та! Пока они у меня гостевали, парни наши деревенские всё к ней
подкатить пытались.
-Что это такое подкатить?
-Это значится, закадрить!
-Света я, - решив не называть своего настоящего имени, ответила я. Впрочем,
и это было правдой. Для всех в этом времени я была Светланой Гольц.
-Светлана, так Светлана. Только сдаётся мне, что зовут тебя иначе. Да бог с
тобой, не хочешь говорить и не надо! Кажется мне, что встречала я тебя
раньше. Что-то знакомое. Слушай, кажись, я поняла, на ту художницу ты, как
две капли воды, похожа. Случайно не сродственницы? Да что это я? Откель
знать тебе, коль не виделись вы ни разу. Да и откуда? Тебе, чать, лет
двадцать, двадцать пять от силы. Когда они пришли ко мне, тебя, наверное, и
в помине не было. А похожа ты на неё, аж жуть берёт. Если бы не прошло
почти двадцать лет с тех пор, то и я бы подумала, что встретила ту
художницу снова. Странные твои дела, господи!
Ну ладно, пошли, чего лясы точить. Нам ещё и обратно успеть надоть.
Сейчас темнеет рано. Смотри, Васька мордой закрутил. Чует, зараза этакая,
что скоро придём, а там ему сметанки отвалят чуток. Вот он и ждёт, не
дождётся, когда дойдём. Сейчас соскочит, сам побежит, не терпится ему
лакомства отведать. Пущай бежит, кум хоть заранее узнает, что я иду.
Действительно кот спрыгнул на снег и, посмотрев на хозяйку, дождался
разрешающего кивка и побежал к деревне.
Вскоре мы подошли к довольно большой избе, из трубы которой вился
дымок.
-Нам туда, - указала рукой старушка, - давай, не бойся. Кум у меня мужик
добрый. Примет, накормит.
Мы уже отряхивали снег с валенок, когда из избы вышел мужчина средних
лет в накинутом на плечи полушубке.
-Кума, рад тебя видеть, проходи! А это кто с тобой?
Договорить он не успел, лицо у него вытянулось:
-Светка, что ли? Ну, точно, она, художница, мгновенно сориентировался
Пётр. - Но как? Дай вспомню, когда последний раз её видал. Ну да, году в
восемнадцатом. Я тогда молодой был, на её подругу Клавку заглядывался,
но ничего у меня не вышло тогда. А ты не изменилась, всё такая же молодая.
-Слышь, Пётр, чего гостей на холоде держишь? – Аглая прервала своего
кума, - веди в дом давай!
-Да ладно, чего шуметь! Заходьте, - Пётр приоткрыл дверь, пропуская нас
внутрь.
В избе было тепло. Мы прошли в комнату и сели за стол, на котором вскоре
появилась ароматная жареная картошка с салом.
Аглая изумленно посмотрела на кума, словно спрашивая, когда это он успел
нажарить. Пётр объяснил, когда в доме появился кот, понял, что кума на
подходе, вот и расстарался.
На столе оказались и огурчики, и капуста, а центральное место заняла
литровая бутыль с желтоватой жидкостью. Кажется, я догадывалась, что в
ней.
-За встречу!- произнёс хозяин дома, разливая самогон по стаканам.
-Светка, ты пила ли когда такое? - поинтересовалась Аглая.
-Приходилось,- развеяла я её сомнения.
-Ну, вздрогнули, - Пётр первым осушил свой стакан, а за ним и мы. Тепло
обожгло желудок, и приятная истома ударила в голову.
-Жизнь удалась,- подумала я, нацеливаясь на вторую порцию горячительного
напитка.
Впрочем, увлекаться не стоит. Завтра голова болеть будет, а мне так много
следует узнать: кто же был в гостях у Петра и Аглаи двадцать лет назад. И
кто такая Клавдия? Поэтому я отказалась от третьего тоста и решила тут же,
не вставая от стола, всё и разузнать. Пётр, приняв и третий стакан, правда, не
полный, стал разговорчивым и вот, что он поведал:
-Случилось это толи в восемнадцатом, толи в девятнадцатом году, точно уж
и не припомню. У нас тогда было неспокойно. Недавно закончилась
Гражданская война, и в деревню наведывались то белые, то красные, иногда
появлялись бывшие владельцы усадьбы, той, что неподалёку от Ивановки. И
всем им было что-то нужно! Как-то ноябрьской ночью я услышал стук в
окно. Больно уж вставать не хотелось, но чем чёрт не шутит, пальнут вдруг
или ещё хуже, дом подпалят. Подойдя к окошку и приоткрыв занавеску,
увидел троих, одного мужчину и двух женщин. Было заметно, что одной из
женщин нездоровится. Решив, что особой беды от них, не будет, открыл
дверь. Выяснилось, пробираются в Москву, а в дороге одна из женщин
приболела. Я пустил их переночевать, а утром мы увидели, что Светлане, так
больную-то и звали, стало совсем худо: она не могла встать с постели. Я
потрогал её лоб и понял, что дело плохо.
-Вы можете помочь нашей подруге? - спросила вторая женщина, Клавдия.
-Я точно не смогу, но моя кума может попытаться,- ответил я.
-Умоляем вас, спасите её! Мы заплатим, - и мужчина протянул мне брошку,
как он объяснил, очень дорогую.
-Сейчас принесу, покажу.
Пётр поднялся и, пошатываясь, скрылся в соседней комнате. Вскоре он
появился, бережно прижимая к груди небольшую коробочку, и тут мне
показалось, что я эту коробочку уже где-то видела.
-Вот, глянь, - и Пётр протянул мне брошку. Это была ветка ландыша -
зелёные изумрудные листья и бриллиантовые цветы украшали платиновый
стебель. Боже, так это же моя брошь, я её купила когда-то в Лондоне!
Пётр продолжил свой рассказ.
-Я сначала хотел отказаться, но Александр (так звали того мужчину) заставил
взять её в качестве подарка за оказанную помощь. Ближе к полудню, как
перестало вьюжить, я запряг лошадь, да отправился за Аглаей. Живёт она,
как ты знаешь, не так уж и далеко. Так что мы вернулись часа через два.
Осмотрев Светлану, кума сказала, что у той, лёгкие болят и потребуется
долгое лечение.
Задержались они у меня дней, может, на десять, пока Светлане не стало
лучше, а затем Аглая убедила всех, что той надо бы переехать к ней в дом,
чтобы закончить лечение. Я собрал сани, запряг лошадь и увёз их. Такие вот
дела. Через неделю кума сообщила, что со Светой всё хорошо, и они
отправились в Москву. Аглае предлагали царских червонцев, но она не взяла,
тогда Светлана, сказавшись художницей, нарисовала ейный портрет.
Попросите, вам Аглая его покажет. А уж Клавдея такая раскрасавица была,
все наши парни за ней табуном ходили. И я сам пару раз к ней подкатывал, а
она так вежливо нет, да нет, и в сторонку отойдёт. Да,.. Так о чём это я? Вот
память осталась, брошка да портрет кумы. И чего это я тебе всё рассказываю,
- пьяно пробормотал Пётр, - сама всё знаешь. Вернулась ведь. За брошкой
пришла? Говори!
Я пыталась слабо возразить, но мой собеседник уже не слушал,- он заснул,
уронив голову на стол.