Бойцы тем временем заняли площадку, откуда только что ушли незнакомцы и майор Сазонов. В центре её ещё горел костёр. Рядом была навалена куча хвороста, а кости и куски шкуры какого-то копытного лежали в ямке, явно с прицелом прикопать это добро позднее. Новиков, осмотрев площадку, приказал радистам передать сообщение на базу, но скалы отражали радиоволну.
– На гребень холма шуруйте, попробуйте там связь.
Карпинский полез вверх по склону, с некоторым отставанием за ним стал карабкаться радист отряда Иван Коломейцев.
– Пётр, всё, давай тут, склон подходящий! – воскликнул он, снимая рацию.
Присев на безлесом каменистом склоне, Иван попробовал связаться с лагерем. После нескольких попыток связь появилась. Коломейцев принялся передавать сведения о произошедшей встрече с местными жителями, говорившими на русском языке, и о решении Сазонова пойти на более тесный контакт с ними.
– Пётр, пошли. – Иван закончил передачу и собрался спускаться. – Ты чего?
– Слушай, Вань, ты пока посиди тут, а я наверх слазаю. – Гребень сопки манил своей близостью. – До вершины всего ничего.
– Погодь, давай вместе.
Через некоторое время бойцы выбрались на поросшую редкой травой и продуваемую ветром вершину. Открывшиеся красоты заставили Карпинского присвистнуть. Стянув берет, он взъерошил волосы и зашагал к каменному выступу, за которым начинался довольно крутой склон. И застыл там.
– Ваня! Давай сюда! – Пётр с изумлением оглядывал открывшуюся его взору картину.
Радист подбежал к мичману и тоже оторопел от неожиданности. Внизу, на берегу реки, изливающейся из огромного озера, располагался посёлок. Рядом с ним было видно несколько аккуратных прямоугольников обработанной земли, ограждённой по периметру забором. Неподалёку горело и несколько костров, а на берегу угадывались вытащенные из воды лодки, перевёрнутые днищем вверх. Вокруг самого крупного костра сидело много людей, перед ними кривлялись и махали руками странные фигурки. Карпинский посчитал примерное количество людей, – выходило никак не меньше пятидесяти – шестидесяти человек. Переведя взгляд на реку, Иван показал на торчащую из воды скалу. Рядом с ней на воде качалось несколько лодок.
– Майор к тем дикарям отправился? – спросил Пётр.
– По всей видимости, – растерянно проговорил радист.
Карпинский между тем осматривал посёлок. В основном там были конические домишки, похожие на… На что? Казалось, на индейские вигвамы, не раз виденные в кино.
– Это чумы? – предположил радист. – Как в Сибири?
Также виднелась и пара шалашей.
– Ладно, двигаем к нашим. – Пётр похлопал радиста по плечу. – Ваське надо рассказать.
Несколько километров восточнее.
Спустившись со склона, братья по едва угадывающейся тропке повели майора в лес. Расстилавшийся между грядами сопок, он был тёмным и густым. Настоящая девственная тайга, не знавшая топора. Продираться сквозь неё было сущее проклятие. Алексей вполголоса ругался, снимая с лица очередную налипшую паутину да отводя в стороны ветви, так и норовившие его ударить. Услышав тихое подхихикивание, Алексей нарочито строго проговорил:
– Чего лыбитесь? Думаете, я каждый день, как и вы, тут шастаю? Почему мы не идём в посёлок?
– А зачем? – искренне удивились пареньки. – Данул не будет рад чужаку.
– Данул – это кто?
– Наш вождь, – ответил Пётр. – Он незнакомцев не жалует.
Наконец они вышли на небольшую полянку, покрытую мягким ковром тёмно-зелёного мха. Сазонов сразу обратил внимание на гряду валежника в центре поляны, призванного, видимо, скрыть некое сооружение.
– Землянка? – указал майор на тёмный зев под поваленным стволом ели, также покрытой мхом.
– Там раньше берлога была. Отец с дядькой Витей убили медведя, а яму расширили, – пояснил Павел.
Потом он сказал брату остаться здесь с гостем, а сам отправился в посёлок за отцом. Не было его около часа. Это время Сазонов провёл в разговорах с Петром. Оказалось, что фамилия его Васильев, а его отца звали Николай Сергеевич. И что кроме Павла у него было ещё четыре брата и две сестры.
– Это сколько же у твоего отца жён? – удивился Алексей.
– Три жены. Нашу с Павлушей маму отец Ольгой зовёт, – объяснил паренёк. – Она самая любимая у него, младшая.
У дяди Виктора, как выяснилось, тоже три жены, да и детей на одного больше. Словоохотливый Пётр рассказал, что живут они в посёлке, а тут у них, по словам отца, дача. Сазонов спросил разрешения посмотреть на землянку. Перед дверью, обитой рогожей, Алексей наткнулся на череп медведя, висевший над входом.