– А, оставлю, пожалуй, я это неблагодарное дело на утро, – пробормотал Карпинский, с неодобрением поглядывая на своё отражение в зеркале.
Вот так, выгородив сам себя, он решил ложиться спать.
«Лучше бы ряженки взял, голова теперь с утра будет раскалываться», – сонно проморгало отражение, недовольное поведением хозяина.
Пётр снова завалился на диван и тут же уснул, сотрясая комнату громким раскатистым храпом. Поворочался во сне, пытаясь устроиться поудобнее. Раскладывать диван и тем более стелить бельё ему было откровенно лень. Собственно, после тройки бутылочек «Кольского тёмного» и плотного ночного ужина так всегда и бывает. Когда он всё так же беспокойно смотрел уже десятый сон, в тихую североморскую ночь, как в плохом кино, ворвался телефонный звонок. Треклятый аппарат трезвонил не переставая.
«Вот чёрт! Ведь уже сто раз хотел заменить это старьё на новый аппарат, с мелодиями», – с тоской подумал Пётр, пытаясь прикрыть уши подушкой в надежде, что тот вскоре замолкнет.
Конечно же звонили со службы. Это было ясно как божий день. Кто ещё ему позвонит в такое время? Петру вообще редко кто звонил, разве что родители из Мурманска, закадыка Васька… да и, собственно, всё. С девушками пока как-то не складывалось. Ситуация в стиле «поматросил и бросил» наиболее относилась к Карпинскому. А телефон всё звонил, скоро уже и соседи начнут по батарее стучать. «Неврастеники», – подумал Пётр и обречённо поднял трубку.
Так и есть, голос звонившего принадлежал главному корабельному старшине. И плевать ему, что ты в отпуске, Карпинский!
– Здравия желаю, Анатолий Михайлович! – бросил он в ответ, ожидая веской причины для столь позднего звонка.
Однако тот не собирался оправдываться, а лишь сухо проинформировал:
– Сейчас уазик подъедет, Пётр. Собираемся на площади у Дома офицеров.
– Случилось что, Михалыч? – сипло проговорил Карпинский, уже проснувшийся от непривычно официального голоса старшины.
– Петя, у тебя минут двадцать. Узнаешь всё, но потом. Мне ещё людей обзванивать надо. – В трубке раздались частые гудки отбоя, отдававшиеся в ушах колокольным звоном.
Да, видимо, что-то серьёзное произошло. Иначе зачем на корабле сейчас нужен мичман, находящийся в долгожданном, но по-глупому дома проводимом отпуске. Одеваясь, Пётр по инерции зашёл на кухню – проверить холодильник. Тот выглядел как обычно – старенький «Апшерон» был образцово чист, рядком стояли лишь три пивные бутылки да мамины баночки с непроверенным ещё содержимым. Холостяцкий набор. Машинально поставленный на плиту чайник вскоре запищал кнопкой свистка, и Пётр маленькими глоточками с удовольствием стал потягивать горячий чай. Этот напиток он любил во всём его многообразии. Разве что с дорогими сортами отношения у него не складывались, так как стоимость оных была выше его любви к хорошему чаю. Окончательно одевшись и собрав кое-какое барахлишко, Пётр вышел из квартиры.
«Практически утро, – поёжившись, машинально отметил он. – Ну и где обещанный уазик?»
Не дав Петру времени поёрничать, из предрассветной мглы вырвался яркий свет фар, а за ним подкатила и машина. Тяжко скрипнув тормозами, она остановилась напротив Петра.
– Привет! И ты тут? – В машине уже находился его товарищ со школьной парты Василий Новиков, сержант-контрактник из отряда морской пехоты. – Здравия желаю. – Карпинский пожал руку коллеге-мичману, сидевшему впереди.
Немного повозившись, Пётр устроился на заднем сиденье. Непьющий Новиков, картинно сморщившись, тут же отвернулся в сторонку от запаха, исходившего от Карпинского.
– Слышно чего? – поинтересовался Пётр.
– Знаю только то, что наш БДК отправят к Новой Земле. Мы пойдём к Южному острову, к Белушке. Что дальше – не знаю, – ответил мичман, пожав плечами.
У «трапа», что на улице Душенова между кирпичными пятиэтажками, машина захватила ещё одного матроса. После чего УАЗ вырулил по направлению к бухте. Ехали молча, матрос пытался дремать и, что странно, не задавал никаких вопросов. А тем временем окончательно рассвело.
Команду собрали на площади перед Домом офицеров. Моряки стояли в ожидании, что им скажет родное командование. Ими уже выдвигались разнообразные теории и предположения. Рядом с флотскими начальниками обращали на себя внимание незнакомые люди в штатском. Штатские и отцы-командиры негромко переговаривались между собой. Высшие офицеры, видимо, также находились в информационном голоде и сейчас безуспешно пытались задавать вопросы. Руководил сбором человек, в котором легко угадывались его высокое положение и властные полномочия.