«А какие у вас были отношения с вашей лаборанткой?»
Я говорю: «Чисто служебные были отношения».
«А почему у вас с ней все время были конфликты? А может быть, вы к ней, так сказать, нерабочий интерес испытывали, а она вам не уступала?»
И смотрит на меня так, пришурясь, что вот, мол, козел старый, взял девочку молоденькую в лаборантки и вязался к ней в кабинете.
Я говорю: «Вы уж что-нибудь одно мне инкриминируйте: если она мне не уступала, то к беременности ее я никакого отношения не имею, а если она мне уступила, то зачем мне с ней тогда ругаться?»
А она тогда тему меняет и спрашивает: «А где вы были, гражданин Лебедев, шестого ноября с семи до одиннадцати вечера?» – прямо как у Райкина, только мне не до смеха.
«Вышел с работы, – говорю, – в пять часов пятнадцать минут, как полагается, человек я одинокий, прошелся по магазинам и к девяти примерно дома был».
«Это, – говорит, – мы у ваших домашних спросим, но даже если и были вы дома в девять часов, то где же вы без малого четыре часа пропадали?»
Я говорю: «В магазинах по очередям стоял, а потом домой пешком шел». Она не верит. И не могу я ей объяснить, что неохота мне с невесткой на кухне лишний раз сталкиваться, я жду, когда они поужинают и уйдут. Я поэтому и на работе все время задерживаюсь, а тут все опечатали. И от болезни будто молот в голове от ее слов стучит.
– Кошмар какой!
– Ну, в общем, отпустила она меня. Идите, говорит, гражданин Лебедев, и не волнуйтесь: мы с вами часто будем встречаться, и процент раскрываемости у меня оч-чень высокий. Вышел я на улицу, в голове гудит, руки трясутся, чувствую, что если не поговорю с кем-нибудь, точно рехнусь. Ну и поехал к вам.
– Да-а, – протянула Надежда, – выражаясь юридическим языком, алиби у вас слабовато.
– А вы бы что подумали насчет того, что я четыре часа до дома добирался?
– Я бы подумала, что вы какую-то знакомую женщину навещали и теперь ее впутывать не хотите.
– Да нет у меня никаких знакомых женщин!
– Нет? А кто же рубашки вам стирает так чисто?
– Да сам я стираю себе рубашки! И белье! И носки!
– Сан Саныч, да вы же уникум! Конечно, я понимаю, жизнь заставляет, но чтобы так чисто, да еще и крахмалить! Да так же не каждая женщина сумеет. У меня с моей бывшей свекровью из-за белья вечно трения были! И постельное белье тоже сами?
– Постельное белье машина стирает, а я сам полошу и подсиниваю.
– Уму непостижимо!
– Да будет вам шутить, Надежда Николаевна, у меня ведь неприятности большие.
– Не расстраивайтесь, Сан Саныч, милый, давайте я скажу, что вы шестого у меня весь вечер были, а хоть бы и всю ночь. Я женщина свободная, кто мне что скажет? И пусть ваша дама в серьгах попробует доказать, что это не так!
– Спасибо, конечно, но это уж в самом крайнем случае.
Надежда стала серьезной.
– Ну, вот что. Насчет того, что вы с Мариной ну… это, так следователь никогда не докажет. Никто вас вне работы вместе не видел, после рабочего дня никогда вы с ней не задерживались, так что тут даже Полякова ничего придумать не сможет. И потом, даже если допустить, – он сделал протестующий жест, – я сказала: допустить, что она от вас беременна, так зачем вам ее убивать? Человек вы свободный, живете самостоятельно, жены у вас нет, что вам мешает? Ну был бы скандал, ну сняли бы вас с начальников в крайнем случае, подумаешь карьера – начальник сектора! Есть из-за чего убивать! А может, и без скандала, женились бы на ней по-тихому, вот и все.
– Ой, не надо!
– Это было во-первых, а во-вторых, не знаю, как вам, а мне самой интересно разобраться, что же все-таки с бедной Маринкой произошло.
– Еще бы мне не интересно, когда это напрямую меня касается!
– Тогда давайте думать.
– Сейчас, в четыре утра?
– А что, раз вы все равно не спите. Только я замерзла босиком. А если я оттуда из кресла буду кричать, то мы всех соседей перебудим. Слышимость в нашем доме потрясающая.
Она схватила одеяло, завернулась и присела на диван у него в ногах. Пока она возилась и устраивалась поудобнее, он отвернувшись, тихонько улыбался. Ситуация-то двусмысленная, а она ведет себя совершенно естественно. Да, не соскучишься с ней!
– Так вот. Значит, что мы имеем? Пока не будем думать, убийство это или самоубийство, а если убийство, то кто ее убил? Поговорим вот о чем. Девушка найдена мертвой, с беременностью примерно шесть недель. Значит, есть человек, который, простите, ей этого ребенка сделал. Девушка из довольно приличной семьи, стало быть, маловероятно, что это была случайная встреча в компании там или на даче. Скорее всего, у нее был постоянный друг, правильнее сказать, любовник, с которым она встречалась. Ее близкая подруга рассказала мне, что Марина встречалась с кем-то на работе. Скорее всего, это так, потому что если бы это был кто-нибудь из друзей, многие знали бы, а на улице со случайным человеком Марина знакомиться не стала бы. Значит, будем искать на работе. В институте три тысячи человек, допустим, мужчин подходящего возраста человек пятьсот, да, не слабо получается. Попробуем другим путем. Работала у нас Марина несколько месяцев, около полугода, в командировки не ездила, по профсоюзным путевкам не отдыхала, значит, там ни с кем из института познакомиться не могла. Далее, из молодежи многие отпиваются при комитете комсомола или уже бывшем, как он там теперь называется. И это не Маринкина компания: там они вечно ходят гурьбой, все со всеми у них спят и никто ничего не скрывает. А у нас на пятом этаже всего два отдела, да мастерские, на дверях кодовый замок, так что посторонние к нам не очень-то ходят, только по делу. Молодых людей у нас достаточно, и вот с ними Марина общалась.
– Так, значит, узнать, с кем ее чаще всего видели, тот и есть.
– Э, нет, Сан Саныч, не так все просто. Если бы ее с кем-то часто видели, давно бы уж сплетни пошли. А если даже Полякова с Пелагеей ничего не знают, значит, все чисто.
– Но ведь был же у нее кто-то?
– Был, это точно. А раз никто ничего не заметил, значит, они тщательно это скрывали. Вернее, не они, а он, ей-то скрывать нечего. А он скрывал, как думаете, почему?
– Потому что женатый человек.
– Верно, но отчасти. Мало что ли женатых мужчин на работе любовниц заводят?
– Ну, может, жена очень ревнивая или боялся развода, детей любит.
– Очень может быть. Значит, в понедельник достану списки обоих отделов.
Лучше взять журналы по гражданской обороне, там и возраст, и семейное положение указаны. И адреса на всякий случай надо выписать. Мужиков из макетной мастерской я не считаю, там одни алкоголики. И вот еще, Оля говорила, что на машине он Марину возил.
– Ну, с этим проще: мужчин молодых с машинами у нас раз-два и обчелся.
– А если у него родительская машина или тещина? Тут надо наших теток расспросить, уж это они точно знают.
– Ну, выпишите вы подходящие фамилии на бумажку, а дальше что?
– А дальше вот что. Вот завел себе женатый мужчина подружку. Бывает, конечно, у людей любовь, за редким исключением, а так у него к подружке интерес только один: постель. Ну, конечно, сводил ее там в театр, в кафе, когда ухаживал, а дальше что? В театр он и с женой сходит: риска меньше. Не в кино же на последнем ряду тискаться, не подростки ведь. Значит, нужно место, где встречаться. Этот вопрос мы пока оставим. Может быть, у Марины они встречались, когда родителей нет, хотя вряд ли. Отец у Марины достаточно строгий, если бы застал их, скандала не миновать, с мордобоем даже. А вот другой вопрос: когда?
– После работы, когда же.
– Ну, Сан Саныч, вы меня простите, но сразу видно, что у вас любовницы никогда не было.
– А почему это вы так думаете? Он явно обиделся.
– Ладно, оставим это. Так вот, вы мне скажите, какая жена, даже не ревнивая, потерпит, чтобы муж после работы где-то шлялся? Ведь она как рассуждает? Вот закончил он работу в пять пятнадцать. До дома добираться нам всем ну максимум час. Плюс пятнадцать минут на сложности с общественным транспортом и покупку сигарет. И в шесть тридцать будь добр как штык стоять на пороге, тарелка супа на столе, а разогревать обед по десять раз она не обязана!