В подобное верилось с трудом, но будучи людьми военными, спецназовцы знали: большинство инструкций написано кровью. Поэтому проверять на себе правдивость путеводителя не хотелось.
— Вот оно что, — сказал Герхард, когда Стивен снова замахал веером. — А чего ты раньше об этом не говорил?
— Так ты не спрашивал, — пожал плечами Джонсон.
24
Неожиданно за кустами раздались противные вопли кабато. Солдаты отбросили опахала, схватили оружие и повалились на землю. Тревога оказалась ложной — это вернулся проводник с листьями суржи.
Когда крестьянин вышел из кустов, спецназовцы не сразу узнали его. Усталое лицо, усеянные рваными дырами штаны, испачканная зелёно-коричневым рубаха. Чан подошёл к бугорку, высыпал трофеи из шляпы, со вздохом облегчения повалился на траву.
— Жуйте! — выдохнул он, — хорошо пережёвывайте, до получения кашицы, нанесите на пятна и ждите.
Чан больше не сказал ни слова. Он молча лежал с закрытыми глазами, дыша полной грудью. Поход за суржей оказался не таким уж лёгким занятием.
Стивен и Герхард переглянулись, взяли по одному листочку, стали жевать. Жёсткая оболочка поддавалась с трудом, пришлось немало потрудиться, прежде чем получилась первая партия кашицы.
Вскоре Стивен догадался сделать косые надрезы по всей длине листьев. Дела пошли намного лучше. Так плотная кожица разрушалась быстрее, а выделяющийся сок и слюна довершали работу.
Едва друзья приложили пережёванные листья к засохшим пятнам, те сразу поменяли цвет. Вместе с ним ушёл и неприятный запах. Мух и жуков стало меньше. Насекомые улетели на поиски пищи. Им хватало одной молекулы в воздухе, чтобы уловить запах и направление, откуда он пришёл. Вонючка встречалась во многих местах джунглей. Каждый день какое-нибудь животное запутывалось в лианах. Выбираясь на свободу, звери обильно пачкались, а потому жужжащие любители экзотики не знали проблем с пищей.
Густо смазав пятна пережёванными листьями, Миллер спросил крестьянина, что делать дальше.
— Видите вон то растение, — Чан показал на деревянистую пальму с растопыренными в одной плоскости мясистыми листьями. — Срубите несколько листьев у основания, аккуратно надрежьте черенки, обильно смочите побелевшие пятна соком и трите, пока не отмоются.
— А водой это сделать нельзя? — поинтересовался Стивен, прикидывая как бы получше залезть на пальму.
— Нет! Я уже говорил: вода сок вонючки не берёт, а если пятна не убрать сейчас, потом от них не избавиться. Со временем они снова потемнеют и запахнут хуже прежнего.
— Ясно. Герхард, за мной.
Густо покрытые белыми кляксами, словно попали под стаю напуганных птиц, солдаты направились к пальме.
Стивен снял шлем и бронежилет, расстегнул ремень, обхватил им гладкий ствол растения и полез на вершину. Герхард с интересом наблюдал за другом. Упираясь подошвами ботинок в жёсткую кору, тот перекидывал ремень волнообразными движениями, а потом попеременно переставлял ноги. Вскоре он уже сидел на вершине пальмы и, вооружившись ножом, рубил длинные мечевидные листья.
Первый лист с шумом упал в траву, Герхард поднял его, надрезал бутылкообразный черенок. Прозрачная жидкость брызнула в стороны. Несколько капель попали на кожу, засветились радугой, отражая красочное буйство джунглей.
Миллер обильно полил броню напарника соком, сорвал лист слоновой травы и стал оттирать круговыми движениями. Пятна исчезли одно за другим. Тогда Герхард разоблачился, облил шлем и бронежилет и принялся наводить порядок.
К этому времени Стивен уже слез с пальмы и тоже взялся за дело. Отмыть броню приятелям не составило труда, а вот с формой пришлось повозиться: впитавшийся в ткань липкий сок трудно оттирался.
Стирая пятна с обмундирования, Джонсон расспрашивал проводника о походе. К этому времени Чан уже пришёл в себя и вовсю помогал «ангелу».
— Видимо запах от вас пропитал мою одежду, — сказал крестьянин, смачивая ботинки Стивена. — Не успел я набрать и половину шляпы, как земля зашевелилась под ногами, толпы медведок вылезли на поверхность и бросились на меня. Несколько тварей добрались до груди, я их убил, но тут подоспели другие, прогрызли дыры в штанах и стали кусаться.
Чан Кай-Ши сорвал несколько листьев слоновой травы, смял в комок и быстро смыл несколько размокших пятен. Когда он неудачно повернулся, штанина высоко задралась, оголяя многочисленные раны с запёкшейся кровью.
— Это они? — Стивен показал на покусанные ноги крестьянина. Тот кивнул, поправил штанину и стал дальше отмывать ботинки. — А что потом?
— Я бегал кругами, рвал листья. Медведки атаковали, но я часто подпрыгивал и тряс ногами, стряхивая насекомых. Доверху наполнив шляпу, я убежал в заросли слоновой травы и катался в них до тех пор, пока вцепившиеся в меня твари не разжали челюсти. Все эти мерзкие создания не любят её запах.
Крестьянин замолчал. Стивен увидел, как тот ласково коснулся слегка опушённого листа чудесной травы и что-то пробормотал.
Ему показалось это немного странным, но он тут же осадил себя: «Что мы знаем о них? Дети природы! Мы тоже выглядим для него чудаками в своей одежде, броне и с автоматами».
25
После «химчистки», Стивен предложил крестьянину обработать раны медикаментами, но тот отказался. Вместо этого Чан смыл кровь остатками сока из пальмовых листьев, приложил к ранам лопухи слоновой травы и привязал разрезанным на полоски стеблем лианы.
— Завтра как новенький буду, — сказал крестьянин, отряхивая штаны. — Даже следов не останется.
— Зато мы наследили, слепой увидит, — пробурчал Герхард, оглядывая место стоянки. Там, где солдаты приводили себя в порядок, осталась измочаленная трава, тут же валялись выжатые пальмовые листья, всюду виднелись подсыхающие лужицы смытого сока.
Миллер и Джонсон быстро собрали остатки походной прачечной, побросали в ближайшие кусты. Чан помогал изо всех сил. Они и так задержались здесь надолго. Кто знает, где сейчас Шиан-Чий? Может в эти минуты за ней гонится кайранский кот или она наткнулась на логово гаррибу? Те хоть и охотились по ночам, редко отказывались от угощения, если поблизости оказывалось отбившееся от стада животное. А чем корова хуже лебуга или газели?
Наскоро прибравшись, путники двинулись дальше. Снова потянулись джунгли с их исполинскими деревьями, раскидистыми кустами и труднопроходимыми зарослями.
Под ногами хрустел ковёр из прелой листвы, сочной травы, с копошащимися в ней насекомыми, червями и прочими обитателями нижнего яруса. Над головой всё также заливались невидимые с земли птицы. Внезапно они сорвались с места, деревья закачались как от порыва ветра, несколько сухих веток с шумом полетели вниз, обламывая на пути зелёные ростки и срывая листья.
Подошло время обеда, но путники решили не останавливаться. По совету Чана солдаты на ходу утоляли голод сочными бутонами цетии, напоминающими по вкусу переспелый абрикос.
Стивен сорвал с куста очередное угощение, но не успел насладиться сладкой мякотью, как проводник резким ударом выбил бутон из его рук.
— Ты чего? — Стивен недоумённо уставился на Чана. Тот молча указал на землю.
Услышав смачный шлепок, Герхард выглянул из-за плеча друга. Вдвоём они посмотрели на превратившийся в лепёшку бутон. Желтоватая каша зашевелилась, из неё высунулись длинные усики, голова с выпуклыми фасеточными глазами. За ними показалось продолговатое тельце с шестью мохнатыми лапками и прозрачными крыльями. Насекомое спряталось в ближайшем кустике травы, через несколько мгновений выскочило оттуда и, громко жужжа, полетело в джунгли.
— Это плохая пчела, — сказал Чан Кай-Ши, не сводя глаз со Стивена. — От её яда человек опухает, задыхается, а через час умирает в страшных муках. У нас в деревне двое выцарапали себе глаза, так сильно они чесались и горели, а ещё один откусил язык, настолько тот распух и высунулся изо рта.
— Понял! — Миллер хлопнул приятеля по плечу. — Ты как хочешь, а я с кустов больше не ем.