— Но он так молод, как такое возможно?
— Генная инженерия и не такое может. Хотя и их самих готовят с раннего детства. Нечему тут удивляться. — пожав плечами, произнёс мужчина.
— Но к чему эти пытки? Разве не проще было вытащить все сведения через эмулятор сознания?
— Эмулятор против таких, как он бесполезен. — вопрос Карла заставил дознавателя поморщится. Его нервировали вопросы Карла, слишком много знает этот круглый шар.
— Понимаю, тогда я пожалуй пойду, передам совету Капитула, что до моего прибытия заключенный умер при случайном стечении обстоятельств. Для изолятора, где мы находимся, это в порядке вещей. — Карл развернулся и пошёл к выходу. Он понимал, что многое узнал. Теперь ему нужно максимально быстро бежать к своему начальству, чтобы доложить: «Целый Фантом у них в изоляторе на Авроре! — подумал Карл и, обернувшись, посмотрел на юношу, покачав головой. — Ну почти целый.»
Практически дойдя до двери, Карл вдруг почувствовал резкую боль в спине и груди. Он опустил глаза вниз и увидел, что из его груди торчит лезвие клинка. Кровь начала заполнять рот Карла, а его глаза продолжали смотреть на торчащее лезвие.
Дознаватель плавным движением вышел из-за спины Карла. На его лице играла садистская улыбка маньяка, нашедшего свою жертву.
— Никуда ты не пойдёшь, свинка. — томным голосом произнёс убийца.
— З-за ч-то? — Карл чувствовал, как умирает, чувствовал холодные объятья смерти. Но он хотел знать, за что его убили.
— Ты слишком много знаешь, свинка, неужели ты думал, что узнав всю правду, я позволю тебе уйти? — ответил дознаватель и засмеялся во весь голос. Он мог не рассказывать Карлу правду, мог скормить ему липовую информацию и отпустить с миром. Но разве так весело? Дознавателю первого ранга Юлиану Цендросу всегда нравилось смотреть в глаза таким, как Карл, смотреть, как они умирают. Чувство чужой смерти, блаженное чувство, для Юлиана это было даже лучше, чем секс. Юлиану было плевать, что Карла будут искать. Подумаешь, какой-то там поверенный. Что может, запыленный Капитул на дальней планете, дальнего сектора Конфедерации, против слова дознавателя первого ранга. Все они ничтожества перед ним. Прекратив смеяться, Юлиан вновь зашёл за спину Карла и ухмыльнувшись резким движением вытащил меч из его спины. Тело Карла упало на белоснежный пол, истекая кровью.
— Прощай свинка! Надеюсь тебе очень больно. — радостным голосом произнёс Юлиан, и убрав клинок, направился к прикованному юноше. — Ну а ты, будешь говорить? Или так и будешь молчать?! А, Алекс? Какой бы пальчик тебе ещё отрезать? Может быть указательный? Ой, прости, а их больше не осталось! — смех Юлиана разносился по всей комнате, но услышать его, кроме юноши и умирающего Карла никто бы не смог. — Молчишь? Ну молчи! Посмотрим, как ты запоёшь, когда я достану плазменную горелку и сожгу тебя заживо! Медленно и со вкусом! — Юлиана бесило то, что юноша, сидящий перед ним, молчал. Как посмело это ничтожество не отвечать на его вопрос. Да будь он хоть трижды Фантомом, никто не смеет идти против Юлиана Цендроса — дознавателя первого ранга Конфедерации. Подойдя к столу, Юлиан взял горелку в руку. Вернувшись обратно к юноше, он зажёг её и ухмыльнувшись, произнёс:
— Знаешь, Алекс… Огонь прекрасен, он снимает с тела кожу, а с души — грех. Огонь выжигает всю грязь, а мама с детства приучила меня к чистоте. — с этими словами он поднёс горелку к ногам юноши и уже собирался прижечь, но вдруг услышал голос.
— Можешь засунуть эту горелку себе в задницу и повернуть по часовой стрелке, имбицил. — хриплый и сбивчивый, но очень спокойный голос отразился от стен в белоснежной комнате. Этот голос, что принадлежал прикованному юноше, был настолько спокойным, словно того не заботили ни раны, ни увечья. Алекс, что ранее сидел с опущенной головой, сейчас же смотрел прямо в глаза Юлиана. Его красные, подобно алому закату глаза презрительно прожигали дознавателя насквозь.
Юлиан уже видел такой взгляд, у тех, кто смотрел на него с высока: «Этот ублюдок смотрит на меня так же! Так же, как отец! Ненавижу!»
Дознаватель заверещал во всё горло, словно раненый зверь и отбросив горелку, стал избивать юношу, нанося тому ещё больше увечий.