- Да?!? - удивилась женщина.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла высокая черноволосая женщина лет тридцати, на плечи которой был накинут роскошный полушубок.
- О!.. Нинка! - удивлённо воскликнула Лидия. - А я как раз к тебе собралась... - женщина с восхищением окинула внимательным взглядом наряд гостьи: - Ах, ах... красота-то какая! Откуда такая обновка?
Подруга довольно заулыбалась и, поскорее закрыв за собой дверь и демонстративно прокрутившись, похвасталась:
- Подарили! Председатель мой раздобрился! - произнесла она своим громким грубым голосом, но увидев спящую Эмму, извинительно приложила руку к губам и тихо добавила: - За мою любовь преданную отблагодарил.
- Это же хорошо. Проходи, мы сейчас такое событие чайком отметим. Давай к столу. У меня вон чайник горячий на печи стоит. Так что проходи и садись, - указала Лидия подруге на табуретку.
- У меня вообще-то кое-что получше есть, - виновато произнесла Нина, доставая из кармана своего нового полушубка маленькую бутылочку с мутноватой жидкостью. - Я знаю, что ты почти не пьёшь, но думаю, что ты не откажешь мне по такому случаю. В коем-то веке наш кровожадный председатель, мой обожаемый Колечка, расщедрился! Так что поддержи подругу, - поставила Нина бутылочку на стол.
Затем сняла полушубок, небрежно бросила его на пол и села:
- Ну что, Лидусь, давай по одной?
- А давай! - согласно махнула рукой Лидия.
Быстренько открыв тумбочку стола и достав оттуда две алюминиевые кружки и два кусочка хлеба, она проворно поставила всё на стол.
-Хлеб убери, - командным голосом произнесла Нина. - Оставь ребёнку.
- Нет, нет, - запротестовала Лидия. - У меня для Эммы ещё есть.
Нина подозрительно посмотрела на неё:
- Врёшь, наверное, - пожурила она её. - Зная твоё гостеприимство, я не удивлюсь, если ты последнее на стол поставишь.
- Правда есть...
- А остальные члены твоей семьи? - Нина окинула беглым взглядом комнату и, махнув в сторону ширмы, которой был огорожен правый угол, удивлённо спросила: - Где, кстати, Ольга Августовна? Да и твоей больной сестрички что-то не видно? - немного с иронией произнесла она.
- Зря ты так, - спокойно ответила Лидия. - Дина действительно очень слабая и больная женщина.
- Очень удобная, скажу я тебе, позиция. Значит, она больная, а на тебе пахать можно.
- Ну, знаешь, Нина, есть сильные, а есть слабые люди. У каждого своя судьба в этом мире. Кто-то рождается для того, чтобы заботились о них, а кто-то - чтобы помогать другим.
- Ага... - ухмыльнулась Нина, - хорошее у тебя объяснение собственной глупости. Так и скажи, что некоторые дураки позволяют на себе ездить.
- На тебе, по-моему, ездят не меньше, - добродушно улыбнулась Лидия. - И нам нужно быть с тобой благодарными Богу за то, что ещё есть силы возить их на себе.
- Ну, тогда за это и выпьем! Садись, подруга, - разлила самогонку по кружкам Нина, пододвинув одну Лидии, а другую торжественно приподняв: - За нас, несчастных!
- А я думала, что мы пьём за твой подарок, - с задором посмотрела на неё Лидия.
- Не подарок это, Лидусь, - грустно покачала головой Нина, - а платёж. На, мол, Нинка, тебе шубку за твою горячую любовь, и больше ни на что не надейся. Как была я для него просто любовницей, так ей и останусь. Ну и ладно, - равнодушно махнула она рукой. - Ему же хуже будет. Так что, Лидусь, пьём за нас! Чокаться будем?
-Не будем, - скривилась Лидия и немного отпила из кружки. - Какая гадость,- ещё сильнее скривилась она и быстренько закусила хлебом.
- Да... - недовольно покачала головой Нина, залпом выпив всё содержимое кружки, - не умеешь ты пить! Сразу видно, что из интеллигенции.
-Да какая же я интеллигенция? - грустно ухмыльнулась Лидия. - Так же как и ты на телятнике в навозе вожусь.
- Ну, ведь была же когда-то учительницей, - со значением произнесла Нина.
- Вот именно, что когда-то... - задумчиво посмотрела в окно Лидия. - Когда это было?..
- Да... - покачала головой Нина, наливая в свою кружку, - ведь каких-то неполных четыре года прошло, как мы тут оказались, а кажется, что целая вечность пролетела.
- Тяжёлые годы были, Нина, поэтому и показались они нам вечностью. Мне даже иногда чудится, что всё то, что было в Дагестане, вовсе и не со мной происходило. Будто это не я счастливой и свободной бегала по улице с друзьями, будто не я в училище профессию получала, не я работала в школе, не я любила, верила, ревновала, страдала... Всё кажется таким далёким и неестественным.