Ночью Гермионе снилась жизнь Виктории. Оказывается, девочка умерла гораздо раньше, а на ее место попала чья-то душа, оставившая ворох информации Гермионе, с которой еще нужно было разбираться. Но и та душа, что была в девочке ее жизни просто не выдержала. Гермиона не была уверена, что выдержит и она, поэтому просто надеялась на то, что Гарри что-нибудь придумает. Все произошедшее выбило почву из-под ног девочки, заставив ощутить себя какой-то потерянной, и, если бы не Гарри, все было бы намного хуже. А так…
Под самое утро Гарри проснулся отдохнувшим, умылся, оделся и выскочил из спальни, чтобы в гостиной дождаться свою самую любимую на свете девочку. В гостиной было пусто — рейвенкловцы еще видели свои сны. Прошло не так много времени, когда в гостиной появилась сразу же замеченная мальчиком Гермиона.
— Здравствуй, милая, — обнял ее Гарри.
— Здравствуй, любимый, — прошептала чего-то испугавшаяся девочка, прижимаясь к нему, отчего страх уходил.
Гарри погладил свою невесту, ощущая ее какой-то очень родной и близкой. Начинался новый день и что именно он принесет им, было неизвестно. Пора было идти на завтрак, но нельзя было выдавать свою осведомленность, поэтому Гермиона и Гарри устроились в объятиях друг друга в углу на диване. Нужно было подождать старосту.
Глава 6
Вороны промеж собой почти не общались, что было Гермионе и Гарри на руку. Завтрак зелий все также не содержал, что радовало, а вот Дамблдор, присутствовавший на завтраке, явно пытался прочитать мысли Гарри, ну теперь-то уже Тома, однако не преуспел. Либо еще не имел того опыта, или еще по какой-то причине. При этом рыжий мужчина смотрел на Гермиону со трудно скрываемой брезгливостью, что полностью его характеризовало, хотя и было ожидаемо.
Первым уроком оказались чары. Традиция начинать с урока декана, по-видимому, существовала в веках.
— Палочкой колдуем, не забывай, — напомнил невесте Гарри. — Будь осторожна.
— Да, предупреждать о своих возможностях нельзя, — кивнула девочка. — Кстати, я откуда-то знаю, что скоро война начнется, вот не помню только, когда.
— По воспоминаниям, которые мне показывал директор, — мальчик покопался в памяти. — Через год или около того, так что время пока есть.
— Дамблдор на меня смотрит, как те… — поделилась Гермиона. — Которые в ошейнике держали.
— Учитывая, с кем он дружит… — мальчик вздохнул, вспоминая о визите к старому историку. — Неудивительно.
— Да уж, — кивнула девочка.
Осознавать, что здесь они совсем одни, а враг совсем рядом, было сложно. Гарри понимал — Дамблдора надо уничтожить, но вот как — это был вопрос, и очень серьезный, ибо сколько у рыжего крестражей, не знал никто. С другой стороны, планы будущего директора, если они были, оказались уже нарушены — не только сменой души Тома, но и помолвкой. С другой стороны, Гермиона теперь была в серьезной опасности, если планы у Дамблдора были.
— Мисс Уотсон и мистер Реддл, задержитесь, пожалуйста, — попросил профессор, когда урок закончился.
— Да, сэр, — одновременно ответили оба, с непониманием переглянувшись. Стоило всем выйти из класса, мистер Флитвик замер дверь, быстро проговорив клятву о сохранении конфиденциальности.
— Вы помолвлены магически, — произнес совсем молодой профессор. — Это дает вам особые права, учитывая, что расставаться вам тяжело. Кроме того, вам было скучно на уроке, ничего не хотите мне рассказать?
— Если вы не обязаны рассказывать это директору, — привычно опасаясь Дамблдора, Гарри забыл, что тот еще не директор.
— Не обязан, — вздохнул Филиус, чувствуя большую тайну.
— Тогда… — Гермиона кивнула на часы, Гарри внимательно посмотрел на профессора.
— После уроков, — понял профессор Флитвик, решив, все-таки, запросить сородичей об этих двоих. Почувствовав запах большой тайны, Филиус рисковать не хотел.
Гарри опасности от профессора не чувствовал, понимая при этом, что любимая просто устала, поэтому доверилась ему. Слишком уж сложной оказалась их память и, если мальчик мог просто пожать плечами и все, то Гермиона нет. Во-первых, и в покинутой жизни, и в этой над телом издевались и издевались сильно, во-вторых, здесь у нее был только Гарри, а вот жила она у людей с такими наклонностями, что их хотелось просто уничтожить. Гермиона же пыталась вспомнить, что было в последнюю неделю у Виктории перед поездом в Хогвартс и не могла. Это могло означать очень многое, потому что так просто память у людей не теряется. Осознавая себя совершенно беззащитной перед произволом взрослых, что для девочки было новым ощущением, она попала в логический тупик. Все-таки, детство Гермионы прошло в гораздо более поздние года, поэтому реальность тридцатых ее несколько оглушила. Если бы девочка была одна, она бы, наверное… Но у нее был Гарри.