— Аристократишки заплатят… — бормотал себе под нос Дамблдор. — За все заплатят. А магглы будут ползать передо мной и лизать туфли! Я отомщу за тебя, Ариадна!
Галатея Вилкост изменения в девочке заметила. И кольца помолвки тоже, но главное было в другом — исчезла сломленность девочки, она будто бы стала намного взрослее, и это было необычно. Такие случаи известны были, правда, практически все они были связаны с предвидением будущего. Именно то, как теперь смотрела и двигалась девочка, говорило о том, что мисс Уотсон могла увидеть будущее время, что ее закалило, а не сломало окончательно. Над этим стоило подумать.
Профессор Слизнот заметил, что его объяснения были интересны всем, за исключением двух воронов, которым было определенно скучно. Это выдавало глубокие знания, которых у магглорожденных по определению быть не могло. Гораций решил присмотреться к ним, но ничего пока не предпринимать — времени, по его мнению, было еще вагон.
Профессор Флитвик рассматривал ответ из банка. Почти никто не знал, что Филиус был специально измененным стопроцентным гоблином. Для его создания использовались человеческие самки, о которых более никто не слышал, но уж очень нужны были гоблинам сведения из сердца магического мира — из школы. Его сородич Ухогрыз рекомендовал доставить обоих школьников в банк для проверки как можно скорее. Зная, что сородичи так просто не возбуждаются, Филиус уже не знал, что и думать. Впрочем, беседа после уроков могла бы дать больше информации.
— Здравствуйте, профессор, — поздоровался Гарри, когда вечером они вошли в кабинет к декану.
— Присаживайтесь, — пригласил Филиус, внимательно наблюдая за тем, как первокурсники садятся.
Выбравшие кресла так, чтобы видеть и дверь, и окно, они привлекали внимание мастера боя, а уж то, как мальчик проверил и кресло на сюрпризы… Да и посадка была интересной — мистер Реддл был готов именно к бою, что выдавало в нем того, кто этот самый бой видел. Ситуация становилась все интереснее.
— Я хотел поговорить с вами о том, что вам скучно на уроке, — начал профессор Флитвик, но запнулся, потому что мальчик поднял руку, молча продемонстрировав ему все чары за первый курс. Без палочки. Филиусу стало не слишком хорошо — первокурсник такого знать не мог.
— Нам скучно на уроке, но знать об этом не нужно, — вздохнула Гермиона, внимательно наблюдая за деканом, что тот, несомненно, видел.
— Могу я поинтересоваться, откуда? — спросил профессор.
— У вас есть Омут Памяти? — задал встречный вопрос Гарри.
— Конечно, — кивнул сосредоточенный, как перед боем, Филиус. — Вот.
Он поставил перед ними двумя уже знакомый артефакт, повторив клятву — настолько любопытно было профессору. Гарри остановил Гермиону, прижав на мгновение к себе, затем принявшись выкладывать нити воспоминаний. Не позволяя возлюбленной достать палочку, уже многое понявший мальчик выложил воспоминания о разговоре на призрачном вокзале, а потом и о «темном лорде Дамблдоре». Гарри не подделывал воспоминания, но выкладывал только то, что, по его мнению, было сравнительно безопасно.
— Не надо, — закончив, шепнул он девочке. — Ты плакать будешь, а это никому не нужно.
— Спасибо, — кивнул в ответ на приглашающий жест декан, погружаясь в Омут, а Гарри обнял свою любимую, с тоской глядя в окно. Ему хотелось просто покоя. Только теперь мальчик понял, насколько же устал от войн и беготни. Семьи хотелось и тишины.
— Спасибо, — ответила Гарри Гермиона.
Филиус же смотрел. Сцена на призрачном вокзале ужаснула гоблина, узнавшего признаки посмертного действия, что означало — Дамблдор действительно создал филактерию в живом существе, что было возможно только методом убийства близкого родственника носителя по женской линии — мамы, сестры, дочери. Затем откровения о «темном лорде» профессора уже не удивили. Показанное ему означало, что как минимум мальчик не раз переходил Грань.
— В субботу мы с вами отправимся в Гринготтс, — произнес поднявший голову от артефакта декан. — Если кто-то спросит — вы приходили за дополнительной литературой. А сейчас — следуйте за мной.
Филиус очень хорошо понимал, что эти двое уже являются семьей, поэтому отдал распоряжения домовикам, ведя за собой мальчика и девочку. Гермиона недоумевала, но рот открывать не спешила, надеясь на то, что жених потом расскажет. «Наверное, Малфой-манор что-то сломал во мне», — подумала девочка, стараясь не вспоминать. Голова немного кружилась, что ей совершенно не нравилось, однако терпеть было можно и Гермиона терпела.