Звуки сирены всколыхнули тишину, появился вид города, украшенного золотыми куполами, над которым реял незнакомый Гермионе флаг. А сирены все ревели и ревели, но были они не страшными, а какими-то очень печальными. От их звука хотелось почему-то плакать.
Затем появился кинотеатр, в котором показывался фильм. Гермиона, в отличие от Гарри, в кинотеатре бывала, поэтому легко узнала его, вот только фильм был очень страшным. Начинался он с играющих малышей, чем-то занимающихся мам, а потом сразу — колючая проволока, мертвые люди, буквально скелеты… Гермиона не смогла выдержать этой картины, выскочив из памяти Виктории и заплакав — это было очень, просто запредельно страшно.
Бледный Гарри обнимал любимую, ведь он тоже увидел те же картины, что и она. Теперь мальчик понимал, почему память была блокирована — такие ужасы Гермиона могла бы и не пережить, или вообще сойти с ума. Очень страшными оказались те несколько кадров, которые они успели увидеть.
— Что это? Где это? — пораженно спросила Гермиона.
— Не знаю, — покачал головой Гарри. — Надо ли смотреть дальше?
— Надо! — уверенно произнесла девочка. — Мы должны знать, хотя бы, где и когда это произошло!
— Хорошо, — кивнул мальчик, остро пожалей об отсутствии умиротворяющего бальзама.
Теперь уже они шли целенаправленно, стараясь найти именно те картины. Где-то мелькнула дата, заставив сильно удивиться Гермиону, но затем она, наконец, увидела. Это был фильм, на который привели детей где-то второго-третьего курса в одинаковой, явно школьной, форме. И они смотрели эти жуткие картины, и многие не сдерживали слез. А на экране шли солдаты, что-то горело, что-то взрывалось. Но страшнее всего были эти люди… И те, кто в черном — их Гермиона узнала, и те, кто в полосатой одежде, и те… голые тела, сложенные поленницей. Это было страшно, просто жутко, а еще негромкий, какой-то усталый голос рассказывал…
Гермиона просто чуть не потеряла сознание, когда увидела только одно-единственное лицо. Она помнила этого мальчика, на фотографии уже мертвого. Это он помогал нести ее… Поэтому девочка и вспомнила.
— Значит, это из будущего… — тихо проговорил Гарри, хорошо рассмотревший даты на экране. — И… Что теперь?
— Мы должны как-то предупредить… Но вот кого… — девочка чувствовала слабость, внезапно навалившуюся на нее. — Нужно будет еще попробовать, вдруг мы увидим, кого нужно предупредить?
— Гоблинов спросим, — решил мальчик. — Давай поспим, а то ты совсем бледная.
— Давай, — кивнула Гермиона.
В памяти Виктории, пришедшей из конца девяностых, хранились очень уж страшные картины. И говорили они о ближайшем будущем, при этом что-то напоминая уже самой Гермионе. Но девочка не хотела вспоминать — очень уж страшно было. Гарри же обнаружил что-то схожее в увиденном с теми колдографиями, что показала Батильда Бэгшот. Форма на одетых в черное напоминала ту, в которой был Гриндевальд. Колдография была старой, застывшей, но вот похожесть угадывалась.
— На Гриндевальда похожи те, что в черном, — заметил Гарри.
— Точно! — поняла Гермиона. — Тогда, получается, и Дамблдор…
— Получается, — кивнул мальчик, тяжело вздохнув. — Нужно искать союзников.
Девочка только молча кивнула, все было понятно и так. Осознавать, что прямо сейчас где-то маршируют бесчисленные орды страшно выглядящих «черных», было очень трудно. А еще труднее понимать, что совсем скоро начнется очень страшное время, ведь голос в фильме не мог обманывать? А он говорил и о Британии….
С этими мыслями они укладывались спать. Наверное, Гермиона слишком уж расшатала блок, потому что во сне она видела города и кадры какого-то старого фильма под названием «хроника». Девочка видела в зеркале, какой была Виктория там, осознавая, что они очень похожи здесь. Это означало что-то очень важное, вот только Гермиона не могла понять, что именно. Она мучилась, пытаясь осознать, но у нее никак не получалось.
Гарри же вспомнил, что Том, если верить воспоминаниям, которые показал Дамблдор, очень боялся смерти, потому что его посылали из Хогвартса в приют, а там была война. То есть… Получалось, что и здесь она вот-вот начнется. С этим можно было что-то сделать, наверное, но вот поверят ли им?
Глава 8
Гермиону беспокоила оговорка Дамблдора о происхождении. Так как профессор спокойно отнесся к другим магглокровкам, выделив только ее, то эта оговорка могла быть вовсе не о статусе крови. Ночью ей приснились эпизоды: голые дети, чем-то неуловимо похожие, «это идиш», а потом сразу же за этим, «нашу бабушку замучили». Но Гермиона не знала ни бело-голубого флага, ни что такое «идиш», поняв одно — та Виктория из будущего, возможно, стала своей родственницей и от этого они похожи.