- Придет весна. Распустятся деревья. Вернется лето… - Он подыскивал особенно горькие, тревожащие сердце слова. - Ты никогда больше не позвонишь, Юлик. Не приедешь. Не встретишься. Не сядешь за стол…
Денисов наблюдал за однокашниками погибшего, пока нелепая, непродуктивная на данном этапе мысль не отвлекла его:
«Убийца думает: «Как до сих пор не нашли меня? Так просто! Ведь вот он я! Можно дотянуться рукой! Не вставая!»
В переулке надсадно заработал автомобильный мотор. Невидимый хозяин «Волги» с минуту гонял на холостых оборотах двигатель.
- …Я спрашиваю себя… - Он заговорил снова. - Почему
одним благоволит судьба и путь их прям, долог, а другим незаслуженно, почти патологически не везет? - Он вздохнул. - Пусть земля будет тебе пухом. Прости и не обижайся! - Валов пригубил из бокала. - Прощай, Марсан!
Святой хотел что-то добавить, но, скрипнув зубами, не глядя ни на кого, запрокинул голову, выпил, молча отставил бокал.
Калядин привычно развернул на коленях салфетку. Все налегли на закуску.
Денисов вспомнил университетский курс, «Криминальную психологию» М. Геринга: «Многие убийцы отлично едят и спят после убийства…»
- Какой у вас обычно первый тост? - Сабодаш попытался взять быка за рога.
- Как когда! - Валов и Антон - полнотелые, крупные - чем-то были похожи друг на друга.
- В прошлую субботу, например!
- За дружбу. Может, за встречу. Другого не придумаешь.
- Разреши, Андрей? - Кротов, как в школе, поднял руку. - Я объясню, поскольку все-таки методист… - Он заговорил с апломбом: - Тридцать третья группа! Прошу запомнить. Случись с ними что-нибудь, - он показал вокруг стола, - и я приду на помощь. А произойдет со мной - и Андрей, Олег, Виктор Павлович или Инесса. Или Клайн…
- Клайн? - переспросил Сабодаш.
- Наш сокурсник, он болен… Они не оставят меня в беде. Понимаете? - Ничего нового своим объяснением он не внес.
- Песни пели? - Антон впрямую реконструировал события.
- Как же. «Пульс языка и сущность слов, души деревьев и души китов…» Гимн группы.
Болотвина напела пару фраз.
- Марсанов, кстати, написал. На мотив английской народной песни.
Мелодия показалась Денисову знакомой. Он вспомнил, где ее слышал.
«Репетиция сочельника. Класс Ачильдиевой…» Вошел официант Павел, с порога заметил нанесенный закускам урон, добавил ветчины, салата. Принес сациви, лаваш.
- Положить вам? - Рыжак обернулся к Денисову. Их разделял стул опаздывавшей переводчицы. - Ничего не едите! И вы тоже… - Это относилось к Сабодашу.
- Не стесняйтесь, - поддержал Калядин. - Пожалуйста!
Антон положил салата, ветчины; Денисов налил себе минеральной, несколько пузырьков лениво пробились на поверхность.
В коридоре, за дверью, простучали каблучки, женский голос спросил:
- Сюда?
Пригибая голову под притолокой, вошла Кольцова - в кожаном пиджачке, который Денисов видел на ней в поселке, в брючках, близорукая, стесняющаяся носить очки, энергично накрашенная. Полоса неудач, на которые жаловалась переводчица, по всей вероятности, закончилась.
- Привет! - Она поискала глазами. - Ваза есть? - В руке у нее были гвоздики. - Это Марсану.
Официант принес вазу, поставил цветы. Кольцова прошла к свободному стулу.
- Как ты сохраняешь фигуру, Катя? - вздохнула Болотвина.
- Чашка чая, тридцать граммов сыра, яблоко. В двадцать часов стакан кефира… - Переводчица наконец устроилась рядом с Рыжаком. - За Марсана вы пили?
- Да. - Бокал Рыжака стоял нетронутым.
- За помин души, Юлик! Хотя ты и заподозрил в своих друзьях приспособленцев и прохиндеев, - произнесла она, поднимая фужер.
Кольцова не заметила или не захотела замечать сидевших за столом посторонних. Проинструктировать ее не успели.
Запретные слова были произнесены, Мигалатьев, сидевший во главе стола, от неожиданности поперхнулся.
«Конечно же…» - подумал Денисов.
Он много раз в различных сочетаниях соединял обрывки фраз, пока не получилась некая последовательность:
«Утверждение списков двадцатого…» - «Пиетет вокруг Мигалатьева». - «Из всей группы на сборе в ресторане только владельцы машин…» - «Звонить в отделение дороги после двадцать третьего…» - «По вопросу гаражного кооператива не принимает…»
Сокурсники заговорили о другом, Денисов же все еще размышлял над последней фразой Кольцовой.
«Конечно же, они собрались в ресторане, чтобы потолковать о гаражном кооперативе. Ведь прием в него зависел от Ми-галатьева. Что с того, что ни один из них не имеет отношения к его организации… Вот они и устроили банкет. «Встреча выпускников»… Икра зернистая, икра паюсная, севрюжка, жюлье-ны! А тут неприятная встреча - Марсанов. Он не был приглашен. Его появление оказалось некстати».