зительно откровенные и чувственные. Она сама подписалась под этим - и согласилась продолжать бесстыдные игры Джо. До этой ночи - сегодняшний опыт был уже слишком - даже для нее. Диана не хотела слушать, как Делл клеймит порочную систему натуралов с остервенением экстремистского проповедника. Однако же через некоторое время она ослабила захват ладоней, тем более, что резкий тембр матери пробивался даже через зажатые уши. - Твои привычки, Куин, привели к тому, что мы сейчас лицезрим. Девочка не знает, что есть черное, а что - белое, ты заморочил ей голову и подтолкнул к чудовищному браку с этим выродком. Ты видел ее, Куин? Это жалкое создание - моя дочь! Она выглядит хуже любой опустившейся натуралки, хуже продажных дзет кварталов подпольной любви! Она ночью крадется и плюхается в вонючий канал, чтобы сбежать от своего муженька - видимо, уже натерло! Это омерзительно, Куин, меня тошнит. Выворачивает от тебя и этой вашей нелепой физиологии и мыслей, что сводятся всегда туда. - Ты копаешься в моих мыслях, Делл? - спокойно ответил отец на визги матери. - Твоя зависимость от нейронной сети ужасает. Но я не подключен к ней, ты забыла. Все это - плоды только твоих фантазий. Не стоит утрировать. О физиологии ты, похоже, думаешь больше, чем все мужчины Мерси-Таун вместе взятые... И это печально - и смешно. Возможно, тебе стоило периодически отпускать «зверя» наружу. Твоя психика была бы здоровее. - Да. Так же как была она здоровее у наших предков! - зло бросила мать. - Дегенератов от человечества погрязших в эгоизме, жажде власти и наживы, допинге, лени и паршивых мелких страстишках. - Под этим флагом они загубили целую планету, Куин, а ты мне теперь - после почти ста лет кропотливой работы толкуешь о том, что животные проявления - это позитивно и полезно для психики? Я не понимаю... Я живу с тобой уже семьдесят с лишним лет и не могу понять - как это все уживается в тебе: твой алмазный стержень, твоя не знающая покоя жажда деятельности и созидания, твой интеллект - и эта мягкотелость и снисхождение к ереси, что привела людей к краху. - Ты не понимаешь, потому что никогда не пыталась понять, Делл, - устало сказал отец. - Не ригидность правит миром - а гибкость. Как хромогласс Джо. Она связывает воедино логику и интуицию, жесткость и податливость. Мы все идем в одну сторону, работаем на одну цель. Но ты так однобоко, так узко рассуждаешь! А меж тем это звериное начало - это единственное, что, пожалуй, роднит нас всех. В остальном мы слишком разные. И никак ты не избавишься от индивидуализма - это химеры - режимом, драконовыми правилами твоего любимого ученика Корали, запретами, стерильностью размножения. Ты сама махровый эгоцентрист - один из самых невыносимых, которых я знаю - а меж тем, ты свято следуешь букве закона. Нет, Делл, не в этом правда. - А в чем же тогда? В том, что ты, как больной извращенец, бегаешь по ночам к своей «пламенной испанке»? Таясь от всех, любостраствуя, как животное, нарушая закон? - Диана охнула и пожалела, что не взяла на кухне затычки для ушей. Все вокруг тонуло в грязи - и ее безупречная, почти легендарная семья тоже. - Я ни к кому уже давно не бегаю. И законов я тоже не нарушаю, и тебе известно это не хуже моего. Она свободна - уже много лет. Вдовам не запрещают вести тот образ жизни, который им больше подходит. Что же касается любострастия - увы. Как и Джо, я не отрицаю для себя физической стороны жизни и горько жалею, что в свое время не высказывал громче свои опасения и сомнения по поводу метода рандомизации. У тебя здорово получалось убеждать, Делл. Но и сам я хорош. Юности свойственен максимализм - вот он и подвел. Я надеюсь только на одно - что Диана сто раз подумает, прежде чем переходить на твою сторону. Потому что это слишком мрачная и бесплодная сторона, чтобы я мог спокойно отпустить туда свою дочь. Свою дочь, Делл - твоей наследнице будет там комфортно - пока, конечно, ее не начнет перетягивать мое «животное начало». Поэтому я не буду клеймить Джо - что бы он там ни сделал. Они жива, здорова - если только не простудится от заплыва - и вообще, насколько я могу судить, цела. Выбор останется за Дианой - пока она не озвучит свое нежелание продолжать этот семейный эксперимент. И если ты рыпнешься и захочешь тряхнуть своими старыми связями, - отец, судя по звуку, встал и приблизился к матери: его голос проплыл в сторону окна, - возможно, я захочу тряхнуть своими. Хочешь провести ближайшую сотню лет в одиночестве? Изволь. Иногда мне кажется, что только этого ты и добиваешься, и что тебе будет комфортно в объятьях твоей непримиримости и зуда импульсов любимой нейронной сети. Решать тебе, Делл. Возможно, мы все нуждаемся в обновлении... Больше отец ничего не сказал. Диана слышала, как мать выскользнула из комнаты и прошла в свою спальню. Глаза начали мало-помалу слипаться, словно Диана полночи плыла не в воде, а брела по древней пустыне, и теперь песок, забившийся ей под кожу, высыпается, сковывая и одновременно делая невесомыми руки и ноги. В голове почти не осталось мыслей - все это было слишком. По крайней мере она знала точно - что отец примет любое ее решение. Это ощущение - надежности и доверия - накрыло ее, согревая и успокаивая. Диана натянула себе на плечи вязаный плед - от небрежного движения гамак качнулся, убаюкивая ее, унося, подобно легкой лодке, в сон.