Об этом думал и Дмитрий. Мельком посмотрев на него – не шутит ли? Нет, князь был вдумчив и серьезен. И тогда он горячо согласился с женитьбой.
Улучив момент, чмокнул, получив в ответ ослепительную улыбку.
– Почту за честь, государь мой и отец. Не уроню честь ваших усопших сыновей!
– А то смотри, – неуверенно предложил князь Александр, – могу и я.
Дмитрий аж покрутил головой. Простой какой князь. Дело, конечно, молодое… а вдруг дочь?
Однако, его неуверенность почувствовалось всеми присутствующими. Даша попросила:
Дмитрий улыбнулся. Да она у него, оказывается, шутить умеет! И язвить!
В столовой, пока расставляли блюда, князь Александр раздавал приказы в форме распоряжений:
– Все построю, ей богу, – побожился он, – построю такой же двухэтажный, как в Москве. А потом и тебе, князь Александр будет дом.
– Поговорили о женитьбе, – сказал он, – все оговорено, так что, молодые, нечего тянуть.
Даша просияла, пропустила вперед папу, шепнула Дмитрию:
– Ой, тятя, какой ты быстрый. Еще замуж не выдал, а уже ребенка ждешь, – ответила с ослепительной улыбкой Даша.
Князь первым заговорил:
– Сумею, – уверенно сказал Дмитрий, – Петр Алексеевич ко мне определенный кредит имеет и мешать не будет.
– Ну, вы тут, мужчины, поговорите между собой, а я по хозяйству похлопочу – обед скоро, – и вышла из комнаты.
– А ты как думал? – усмехнулся он, – Даша, поди, с тобой поедет?
Князь замолчал. Долго замолчал, Дмитрий даже забеспокоился – что с ним?
– А как же, – поддержал дочь князь, – Всевышний наш требует, чтобы жена во всем была с мужем. И в горе, и в радости. В том будет и клясться тебе в церкви на венчании.
Она вопрошающе посмотрела на отца.
Нет, он волновался, потому что понимал – сейчас происходят события, определяющие дальнейшее развитие его рода.
– А не пойти ли нам пообедать? – предложил он, – сегодня к мясу будет картоха. Царь Петр в Думе высыпал ведро этого фрукта для еды. Бояре стали жаться, но я помня твои слова, взял с десяток. К мясу пойдет.
Надо завершать этот торжественный момент. Иначе он станет обыденным.
Даша от этих слов неожиданно заалела, укоризненно посмотрела на отца, сказала:
– Дшерь моя даже не вышла за муж, взяла тебя в мужья. Люб ты ей. И за мужскую неброскую красоту, и за надежность и за прочность. Я, ты знаешь, вначале колебался. Очень уж ты не богат и не знатен. Соромно княжне Хилковой за такого худого жениха выходить.
Оба мужчины замолчали, любуясь, вгоняя ее в непонятное томление.
– Говорю тебе, как мужчина. Сказывал уже. Три сына у меня было. Всех Господь прибрал. Одна надежда на дочь. Поэтому вы от меня так не отбрыкаетесь. Как женитесь, в течение года родите сына – сына и надежу рода. Пусть растет, да меня радует. А там, глядишь, еще Господь порадует, второго Даша принесет.
Дмитрий, понимая, что словами здесь не поможешь, молчал, лишь мимикой давая понять, что очень сочувствует и если бы мог чем-то помочь – обязательно бы пришел на помошь.
– Не лезь, тятя, коли с царем не близок. Пусть уж лучше Дмитрий.
Князь это увидел:
Даша, видимо, относительно планов отца была осведомлена. Она ничего не спросила, только сжала руку Дмитрия.
– Даша у меня всем вышла: и головой, и телом. Характером всех мужиков переплюнет. Да вот, по своей бабьей стати, не может она нашу фамилию передать. Дети-то у вас Кистеневы будут.
Он махнул рукой, нашел вторую кружку, налил в них мальвазию.
– Да, – подтвердил Дмитрий, – мы с Петром Алексеевичем близки. Неужель он в такой просьбе откажет? Надо только письменную просьбу написать.
Эк его, сразу и не спрячешься! А впрочем…
Дмитрий был так красноречив, что князь не удержался. Хлопнул кубок мальвазии, которую саам налил из иноземного стеклянного графина и потребовал:
– Строй мне там же! Денег я дам, строителей тоже.
Дмитрий тоже прислушался. Легкие девичьи шаги прокрались к двери и застыли. Кажется, здесь начали подслушивать?
– Дашенька, я буду жить в Санкт-Питербухе, в соседнем доме. Но ежели в Москву захочешь, вот он, наш дом! Никто тебя из него не гонит, как, впрочем, и твоих будущих мужа и ребенка.
– А ты что такой пьяный, от счастья, что ли?
– Подожди! Это было давно. Сейчас я Дашу выдаю, дорогой мой родственник. За нее выдаю два крупных сел с тянущими к ней деревнями. Итого семьсот шестьдесят душ. Да железоделательный завод в Вымпале в Подмосковье. Триста душ! Тебе понравится. Сами перерабатывают руду, выплавляют железо, а потом всякую всячину выделывают: ножи, серпы, литовки, замки и прочие изделия. Петр Лексеич смотрел, ему завод показался, свои дал заказы на ружья, да на пули.
– Я бы не взял, – смалодушничал под напором будущего тестя, – да ведь она сама приедет.
– Ты меня совсем из Москвы изгоняешь, – вдруг сказала Даша капризно, – из родного дома.
– А коли дочь, – понял правильно Дмитрия князь, – так у кого осечек не бывает. Хотя я и от внучек не откажусь. Но внука дай!
– Ну давай, сын, выпьем за это!
– Вот и ладненько, – между тем говорил о своем князь, – отпишешь мне, как построишь. Надо рухлядь Дашину переправить, да слуг направить. Что б ей ни в чем недостатка не было! И сами мы, может быть, летом приедем.
Отдохнув, снова помолчав, князь заговорил немного о другом, хотя по этой же теме – продолжении рода:
– Но, конечно, первая причина – это Даша. Пришла ей пора мужчину иметь и детей рожать. Так меня заела, аж не могу! Мой характер, – и с гордостью, и с досадой договорил он и насторожился.
Дмитрий к такому варианту не был готов. Женится еще на княжеской дочери он мог. Но вот стать князем Хилковым…
Дмитрий выжидательно посмотрел на князя, изобразил на лице большое внимание.
– Верю, все у вас будет хорошо, и род князей Хилковых еще прогремит в истории страны.
Он принял из рук слуги тарелку с супом и вопросительно посмотрел на него.
Дмитрий встал и твердо сказал:
Князь Александр к таким фортелям был приучен. Он не испугался, просто сказал:
Дмитрий пьяно ухмыльнулся, представив вкус жаркого. Они пошли в столовую. В коридоре их перехватила, а точнее ожидала Даша.
Дмитрию приданое понравилось. Особенно завод. Да и крестьяне очень даже в тему. Отправлю всех в Питер. Пусть дураки и трусы повизгивают да постанывают, что де опасно и страшно. Прибыльно там да богато.
Дмитрий с сожалением посмотрел ей в след. Потом настороженно на князя Александра. Пожалуй, он впервые так жестко, можно даже сказать грубо, повел себя с любимой дочерью. Судя по характеру, не самодурствует, специально прогнал, чтобы поговорить с будущим зятьком.
Князь пришел к такому же мнению, но не обозлился, а, наоборот, развеселился. Осторожно подошел к двери и резко открыл ее на себя.
Он даже удивился энергии князя, внимательно посмотрел.
– В Питербух всех повезешь? – проницательно посмотрел на Дмитрия князь.
– Государь хвалит меня, за этот год ни разу не ругал. И не только потому, что пороху стали давать больше. А потому, что я, извини, не посоветовавшись с тобой, сказал, что ты теперь много работаешь в Яузе, когда бываешь в Москве. И все, я стал для него своим человеком. Вот я думаю, а если у меня еще дочь выйдет за тебя, а?
Они выпили. Довольно крепкое вино ударило в голову. Дмитрий, с утра еще не евший, заметно опьянел.
Так вот же муж, – подчеркнул отец, – и искать не надо. Кстати, князь Дмитрий, боюсь, будут у нас трудности. Царь Петр, скорее, будет рад исчезновению рода, а не его распространению. Сумеешь ли с ним переговорить?
– А, мы, Дарьюшка, говорили о вашей женитьбе. Все, как ты хотела!
Даша стояла в интересной позе: на карачках, с прижатым ушком там, где было отверстие для ключа. Пойманная на горячем, она не смутилась, только слегка покраснела. Какой она была красавица!
– Туда! – решительно махнул он рукой, – и дом буду строить, царь велит, чтобы новая столица была красива и богата.