Она рассмеялась:
— Слава богу, нет. Я социолог. В сущности, меня интересует совсем другое: как изменится наш мир после повсеместной чипизации? Конечно, я не верю в то, что он погибнет, как думают эти ревнители старины, — тут она указала на подпортившее щит пятно краски, — но он изменится. Он уже сейчас меняется. Преступники с чипами, например. Подзатыльник делает ум шире и быстрее, но не глубже, разве нет? А если колодец не углублять, он заплывет илом.
С этим тезисом я спорить не собирался. И вообще не собирался спорить. Оставалось пожать плечами и пробормотать:
— Шире и быстрее — уже кое-что.
— Полная энциклопедия «Британника» в голове, Брокгауз и Ефрон, цитаты из любого классика, подсказки, что когда сказать и как лучше себя вести… — перечислила она, по-моему, собираясь пересесть за мой столик. — Интересно, кому это нужно? Умнее мы не станем, а счастливее и подавно. Превратимся в толпу эрудированных кретинов… Вот в чем вопрос: нужны ли здоровому мозгу протезы?
Вряд ли она набивалась на что-то большее, чем мимолетный разговор. Я не тот предмет. Насчет обаяния полковник Максютов изволил пошутить, мои внешность, костюм и стиль штатно определены: я сер и малозаметен. Не с рождения и не только по роду службы — просто-напросто давно уже ненавижу выглядеть плейбоем и вешалкой для случайных женщин. Мало им, что ли, вешалок? Вон хотя бы мужественный голубоглазый блондин Саша Скорняков — чем плох? Его работа с женщинами часто дает превосходные результаты.
Если бы не приспичило в туалет — хрена бы я вообще вышел из машины, перекусил бы наскоро с пристыкованного к дверце подноса!
— А вы как думаете? — вяло спросил я.
— Машина ценна ровно настолько, насколько ценен использующий ее человек, — выпалила она заведомую цитату и пояснила много скорее, чем следовало: — Винер.
Понятно…
Неделя или две из клиники. Максимум три, но никак не больше. Иначе она сказала бы: «Это Винер» или хотя бы выдержала паузу. Под узлом светлых волос, под едва зажившей кожей и пробуравленной затылочной костью сидел чип. Просто она еще не научилась как следует им пользоваться. Я помнил по себе: первый месяц после имплантации было трудно — чудовищно трудно! — не выбалтывать напропалую все подсказки, предоставляемые чипом на выбор.
Чипированные женщины обычно предпочитают скрывать свой чип в разговоре с нечипированными мужчинами — те от них панически бегут… Иные чип-красавицы приспосабливаются очень ловко симулировать пустую голову — только не сразу после клиники.
Я безразлично кивнул и отвернулся, прекращая разговор. Пусть дама поищет себе для практики другие тренажеры…
Знакомая придорожная кафешка у заправочной станции на четыреста первом километре — прежний «Вольный ветер», — как видно, поменяла хозяина, называлась теперь «Госснаб» и была снабжена подмигивающей отекшей рожей типичного бюрократа-взяточника, намалеванной на витринном стекле: юмор, мол. Нынче лягать прошлое опять входит в моду. Забыв о случайной собеседнице, я сидел за столиком под полосатым тентом, ел гамбургер, запивал ледяной колой и ломал голову, ради чего начальству позарез понадобился подполковник Шкрябун. И даже, по-видимому, не столько он сам, сколько его архив.
Вообще, что за бред параноика? Какой такой личный архив может быть у подполковника КГБ — ФСБ — УНБ? Оно, конечно, в девяностые годы случались всякие чудеса, но чтобы такое…
Ну допустим. Допустим, он собирал нечто, уже будучи в отставке, пользуясь преимущественно сообщениями открытой печати. Не поощряется, но вполне возможно. Почти наверняка он собирал информацию по своим любимым аномалиям и прочим магиям-фагиям. За полтора десятилетия могло набраться порядочно. Что, спрашивается, могло помешать полковнику Максютову получить эти данные, не прибегая к помощи замшелого отставника и не гоняя меня к нему в качестве бобика? Да ничто!
Кроме, возможно, одного: мой начальник сам толком не знает, какая информация ему нужна, по каким таким критериям ее собирать…
Чудеса в решете, и только.
Почему он погнал меня, а не Сашу Скорнякова? Почему послан я, руководитель маленькой, но самостоятельной группы в отделе, занимающемся борьбой с промышленным шпионажем? Случайно это — или тут имеется некая связь? Думай, голова. Зачем полковнику Максютову вдруг потребовались аномалии и магии-фагии?
Допустим, есть веская причина. А у меня слишком мало информации, чтобы вывести собственное умозаключение. Бобик я в этой истории, и ничего больше. Бобик с чипом в башке. Капитан Рыльский, апорт! Место! Фу, тебе говорят!
Всякая скотина имеет право на информацию, прямо ее касающуюся. Вон кот серый стоит возле кустов, не шелохнется, уши прижал и только хвостом дергает туда-сюда. Что он там в кустах увидел? Наверняка — другого кота. А я не вижу.