— Обижаешь, гражданин начальник…
Насколько я мог видеть со своего места на галерке, к дискетке был примотан скотчем небольшой предмет.
— Только осторожно, — предупредил Шкрябун.
— Что за дрянь ты сюда прилепил?
— Сорок граммов пластита и контактный взрыватель. Ронять не рекомендуется.
Максютов крякнул.
— Вот дурак же. Толкни тебя кто посильнее — мошонку снимали бы с люстры, и поделом. Кстати, как ты эту хреновину в Управление пронес?
— Учи ученого. — Шкрябун самодовольно улыбнулся. По-видимому, ничто человеческое было ему не чуждо, включая мелкое тщеславие.
— На, — буркнул Максютов, возвращая дискетку. — Разряжай сам свою адскую машину, бомбист хренов. Тоже мне, выискался Равашоль с Валдая. Или, может, мне минера вызвать?
— Зачем минера? Я сам. За твой стол сесть позволишь?
— Ты мне еще мебель попорть… Ладно уж, садись.
Под зеленым абажуром пальцы Шкрябуна исполнили быстрый и точный танец. Брусочек пластита вернулся в карман, полоска скотча полетела на пол.
— Готово. Получай, генерал.
— Ты гляди-ка, — сказал Максютов, изображая удивление. — Не разучился.
— Старый конь борозды не портит.
— Ну-ну. Понадобится что-нибудь разминировать — свистну тебя.
Шкрябун не принял шутки.
— Если крутишь мною… — проговорил он, помолчав. — Я тебе поверил, Толя, ты это помни. Сейчас — поверил. Но если обманешь меня, я к тебе с того света являться буду, и это ты тоже помни. Скажи мне еще раз: я тебе правда нужен?
— Надоедой ты стал, Кайман, — недовольно пробурчал Максютов. — Сам сказал: старый конь борозды не портит… Правда, иной раз требует хлыста и ветеринара. Так что изволь пахать, беру тебя не для мебели и не из благотворительности, понял?
— Понял, — поднялся из-за стола Шкрябун. — Ну, коль нужен, спасибо не говорю. Когда прибыть?
— Завтра в одиннадцать ноль-ноль. Вернее, уже сегодня. Тебе хватит времени?
— Более чем.
— Тогда не опаздывай. Ты теперь на службе.
— Поздравляю вас, товарищ генерал-майор, — сказал я, чуть только за Шкрябуном захлопнулась дверь.
Максютов только махнул рукой и распахнул рот в отчаянном зевке.
— Брось, Алексей. Мне дали то, чего не могли не дать, самый необходимый минимум. Не надо сейчас… — Он снова зевнул и потер глаза костяшками пальцев. — Черт, умучил меня Шкрябун со своими комплексами, а тут еще этот коньячок… Совсем засыпаю. Вот что… Пойдем-ка мы с тобой немного постреляем, а? Нет возражений?
— Нет, товарищ генерал.
— Э, оставь… Уж коли сегодня без чинов, так без чинов. А поговорить нам есть о чем… Пошли?
— Пойдемте, Анатолий Порфирьевич, — сказал я.
— Вот так-то лучше.
В тире номер шесть на минус четвертом этаже немолодой и неразговорчивый прапорщик, сделав запись в журнале, подвел нас к стенду с оружием.
— Выбирай, Алеша, — пригласил Максютов.
Сам он предпочел американский «кольт» образца 1917 года. Я выбрал два пистолета: длинноствольный спортивный «марголин» и чуть более тяжелую бронебойную «гюрзу».
— По-македонски хочешь? А не осрамишься?
— Постараюсь, Анатолий Порфирьевич.
Прапорщик выдал мне обоймы, со стуком высыпал на пластмассовое блюдечко горсть тупоносых патронов к «кольту» и ушел к себе в звукоизолированную кабинку. Мишени осветились.
— Ну валяй. Две крайние слева — твои.
Я положил в свои мишени по три пули из каждого ствола. Максютов, сощурив глаз, отчего тот вовсе утонул в отеке, посмотрел в монокуляр.
— Левая — девятка на два часа и две восьмерки на пять и на шесть часов. Правая — семерка на десять часов, пятерка на час и «молоко». Ты случайно не переученный левша?
— Нет.
— Значит, перестраховываешься: больше внимания левой руке. Ну а я по-простому…
Бах! Бах! Бах! Не более секунды на один выстрел.
— Две десятки и девятка на одиннадцать часов, — огласил я, в свою очередь приложившись к монокуляру.
— Значит, не так уж устал, — прокомментировал Максютов. — Я думал, будет хуже.
Плохо он о себе думал. Я-то знал, что мало кто в Управлении мог соперничать с полковником Максютовым по части виртуозного владения любым ручным оружием. Стрельба была его страстью и единственным хобби, он даже немного стеснялся и, бывало, подшучивал над своей мнимой аномальностью. Однажды он заключил пари на то, что с трех выстрелов «кокнет» двойным рикошетом от потолка и стены упрятанную глубоко под мишенью осветительную лампочку, и выиграл.
Бах! Теперь он выстрелил с локтя. На всякий случай я протер замшей окуляр.