– Инсульт. – Тихий шепот Старика за моей спиной, не мне, кому-то из его ребят…
Та чертова сука была другая. Не такая, как та, вчерашняя. Она не могла влезть в голову. Но она могла…
… Тири лежал в моей комнате, у самой кровати.
Только это был не тот Тири, которого я помнил – шустрый и пронырливый, помесь Лабрадора с огромной дикой дворнягой. Тири, еще совсем щенок, но уже здоровенный и так похожий на волка – очень доброго волка…
Теперь – и навечно – на его морде застыл оскал, превратив Тири в отвратительное чудовище. Нос сморщился, как гармошка, и в широко открытой пасти торчали клыки, над ними противно-розовые десны.
А все, что ниже головы, – комок скрученной плоти. Тело, лапы, хвост – едва можно различить, где что. Чудовищная судорога скрутила моего Тири, лишив возможности двигаться.
Он пытался меня защищать. Он рычал на нее, он бросился на ту чертову суку, но…
Она убила его одним касанием.
Как и мою мать.
Просто коснулась и отключила в них жизнь. Чтобы не мешали…
…Я плеснул в лицо ледяной водой, яростно потер лицо. Снова посмотрел в зеркало. Оттуда на меня по-прежнему глядели два глаза, до краев полные страха. Совершенно дикие.
И дернулись в сторону. Скосились за спину: нет ли кого за приоткрытой дверью в ванную? Кого-то, кто подкрался ко мне сзади, пока я брызгал в лицо водой, и кто теперь готов напасть на меня…
Я знаю, что никого там нет. Конечно же нет!
Сам запирал дверь. Услышал бы, если кто-то попытался бы влезть. В окна тем более не забраться без шума…
Но глаза сами собой скашивались туда. Хотелось развернуться боком, чтобы постоянно держать проем перед глазами.
А еще лучше – захлопнуть дверь. И держать ее, крепко вцепившись в ручку. Здесь, в ванной, светло, а там, в коридоре, так темно… И в этой темноте…
Это было бы смешно, если бы мне не было так страшно.
Сам себе не противен?
Противен, и еще как. До одури. Но ничего не могу с этим сделать. Ни-че-го. Самое мерзкое чувство.
Ненавижу! Ненавижу!!!
Я врезал по кафельной стене. Стиснул края раковины. Заставил себя не коситься через зеркало себе за спину.
Ненавижу!
Всех этих чертовых сук.
Этот страх.
И себя, когда такой! И то, что с этим страхом невозможно бороться.
Как бороться со страхом, которому нет причины? Который приходит из сна. С которым ничего не поделать, потому что это в самом деле было…
Не-на-ви-жу!!!
Хоть причина-то есть… Если не самому страху, то его появлению. Чертова сука! Ее касание.
Чертова тварь! Ты мне за это ответишь. За все ответишь…
За этот страх.
За то, что ты делаешь с людьми.
За то, что собираешься сделать с теми мальчишками.
И за то, что я струсил почти. За то, что почти решил забиться в норку, предоставив всему идти своим чередом…
А главное за этот сон. За то, что он вернулся ко мне после стольких лет, когда я верил, что он навсегда оставил меня.
Вот за это ты мне точно ответишь, с-сука!
Сначала я включил свет – в коридоре, в кухне, в обеих комнатах. Пусть будет светло!
Проверил руку – убедился, что ничего там не воспалилось. Не дождешься, сука! На мне все царапины заживают лучше, чем на собаке.
Нашел в шкафу свежую рубашку, натянул парадные Джинсы – вельветовые, с лайкрой. Потуже затянул ремень с серебряной пряжкой – люблю серебро. Набросил мою любимую косуху. – ту, что с автографом Криса Джонсона на рукаве.
Сам красный маркер, конечно, давно стерся. Но, прежде чем он стерся, размашистую роспись прошили серебряной нитью. Я потрогал выступающие стежки, металлические на ощупь. Прохладные, приятно жесткие.
Как и я сейчас внутри.
Ты думала, сука, шлепок отгонит меня?
Ну-ну.
Оставив свет – пусть горит! пусть дома будет светло, хоть меня здесь и не будет! – я захлопнул дверь и побежал по темной лестнице вниз.
С болезненным любопытством прислушиваясь к себе – не вернулся ли страх?
Страха не было. Правда, это не значит, что он не вернется. Например, через час, когда боевой настрой потихоньку схлынет. А уж через день – следующей ночью, во время сна…
Я скрипнул зубами, распахивая дверь, и вышел на улицу, в холодный осенний воздух. За сон ты мне ответишь, сука. Ответишь!
Сверху, из окна моей второй комнаты, падал квадрат теплого света. «Козлик» притаился за его границей в темноте.
Я забрался в машину, захлопнул дверцу, завел мотор, но сразу машину не тронул. Сначала включил магнитолу. Подождал, пока процессор пробежит все оглавление флэшки с эмпэтришками. Заранее поднимая громкость. В приятном ожидании гадая, что же выбросит наугад…
Из динамиков грянула бравурная иноходь Crowning of Atlantis. To, что надо! Exactly!
Я тронулся, лихо развернулся и выбрался на дорогу – совершенно пустую сейчас. Третий час ночи. Даже светлых окон в домах почти нет. Лишь темное небо, пустые улицы и рыжий свет фонарей.
Я прибавил газу и понесся к центру под бушующий Therion.
Коронацию атлантов сменил божественный Мидгард. С тихого распева взмывающий к небесам…
Музыка наполняла машину, заполняла меня, весь мир вокруг сплетающимися мелодиями и голосами. Ловила в переплетение тем, утягивала в себя… Туда, где ты – пуп вселенной и все боги мира сейчас рядом, кружатся вокруг, разыгрывая прекраснейшее представление – все для тебя одного.
Какая же я люблю его музыку. Тонкая и бушующая, полноводная и многоголосая, и мелодичная, и так изумительно выточенная… Красивая в каждой мелочи, точно слаженной с другими…
Так великолепно. Так совершенно. Так, как должно быть.
Словно дыхание другого мира – иного, более совершенного. Такого, каким должен был бы быть этот мир…
Должен был бы…
Я вздохнул. Здесь не так, как в его музыке. Далеко не так… Но музыка прояснила голову окончательно.
Все стало четко, ясно, понятно, что я должен делать.
Ясно же как божий день.
С этого и надо было начать! Даже странно, как это сразу в голову не пришло. Из-за страха, наверно. Да, из-за страха. Это он сбил меня, лишил возможности размышлять нормально.
Что ж. За это ты мне тоже ответишь, сука.
Я проверил в карманах, есть ли деньги, – они мне сейчас понадобятся. Проспал я часов четырнадцать, снова чертова ночь, и почти все магазины уже закрыты. В это время работают только дешевые ларьки с горячительным да парочка дорогущих супермаркетов в самом центре. Ларьки меня сейчас не устроят. Нет там того, что мне надо.
Отлично!
Я перестал бесцельно гнать по улицам, стал выбираться к центру. Вдали показалась яркая вывеска супермаркета. Сначала туда, а через час, пожалуй, я уже буду там. где надо…
И все-таки, как ни противно было это чувствовать, но я чувствовал, что боевой настрой потихоньку уходит.
Черт бы его побрал, но отступал мой боевой настрой. Улетучивался. Уже не такой уж и боевой.
Потому что решимость – это, конечно, хорошо. Вот только одну мелочь осталось утрясти. Сущую малость. Пустяк практически: понять – как. Как именно мне ее достать, эту суку.
Один я не справлюсь.
И хуже всего то, что не только я с ней в одиночку не справлюсь. Боюсь, никто из наших с такими тварями еще не сталкивался. Даже Старик.
К дому Старика я подрулил минут через сорок.
Казалось бы, почти центр города, а ощущение такое, будто окраина какого-нибудь поселка.
Сначала скопление гаражей, непонятных складов, черт знает к чему относящихся заборов, а потом и вовсе пустырь. Ухабы, засыпанные битым кирпичом и поросшие кустами.
Фонари остались позади, у последней развилки на краю пустыря. А дальше – темнота и выбоина на выбоине. Если асфальт здесь и клали, то один раз и полвека назад, когда строили сам дом.