– Эти перстни чаще всего старые? – уточнил Дэрен.
– Большинство из них относится к XIX веку.
– Тогда это не твои волосы, – с триумфом заявил Дэрен.
– Ты не понимаешь, Дэрен. Если перстень старинный, то его выбрали потому, что волосы подходят по цвету к волосам Мег. Ты же сам говорил, что у миллионов людей черные волосы. А инициалы стерли потому, что они не подходят, – сказал Клиф.
– А почему здесь не написали ее инициалы?
– А я откуда знаю? Может, не было нужных инструментов или не сумели.
Клиф замолчал, а Мег рассмеялась.
– Клиф, ты загнал себя в угол. Ты пытаешься доказать, что эти кольца прислал Райли. Но поверь мне, у него есть все необходимые инструменты и навыки. Он мог бы написать на кольце не только мои инициалы, но и адрес, если б захотел.
Она встала и зевнула. Клиф сказал:
– Подожди минутку. Ты не выслушала мою вторую версию.
– Я не хочу слушать. Это пустая трата времени. Мы играем в угадайку. Когда дядя Джордж вернется, мы его спросим, откуда у него второй перстень. Но не думаю, что это добавит нам знаний. Спокойной ночи, Дэрен, спасибо за прекрасный вечер.
Она поплелась наверх и слышала, как в гостиной мужчины продолжали обсуждать варианты. Она не понимала, чего добивается Дэрен. Он же первым посчитал их с Клифом версии несерьезными плодами воображения. Но она понимала цель Клифа: тот пытался убедить ее, что это дело рук Райли, а если он способен вести жестокую кампанию запугивания, то ей необходимо избавиться от него как можно скорее. Мег не сомневалась, что ей это удалось бы. Она обладала всеми преимуществами, которых не имел Райли, – деньгами, властью, положением, репутацией.
Хотя фактов недостаточно для суда, они накапливались – пикап, который сбил их с дороги, перстни. Волосы могут быть ее. А перстни не обязательно старинные. Райли достаточно опытен и мог сам их сделать.
Солнечный свет, проникающий через мозаичные стекла, создавал над головой проповедника неподобающий алый ореол.
В церкви было много народу. Мег пожалела, что пришла сюда, ведь ее тело сильно болело. Несмотря на горячую ванну, сегодня утром ей трудно было шевельнуться, она ходила прямая как шест. На груди и ребрах были синяки. Бабушка радовалась, что Мег пошла с ней, но она не подозревала, какая это жертва со стороны внучки. Дэн сопровождал ее в церковь, лишь когда ощущал в этом необходимость, что случалось крайне редко. Мег поднялась на последнюю молитву.
Лица людей тоже не внушали ей бодрости: она либо не знала их, либо не хотела видеть. Кэнди выглядела настолько набожной, что можно было сразу стать атеистом. Дебби оделась в лучший воскресный наряд. Она была без детей, и Мег подумала, что единственная причина, по которой Дебби ходила в церковь, – это возможность отдохнуть часок от них.
После службы бабушка поговорила с приятелями и не спешила домой. Пастор ходил вокруг нее, как ангел-хранитель.
Мег улыбалась, пожимала руки и принимала поцелуи от пожилых людей обоего пола, которые говорили, что знали ее с раннего детства. Бабушка получила несколько приглашений на чай и на обед. Все они сопровождались фразой: «Дэн не хотел бы, чтобы ты сидела дома».
Воскресный обед всегда длился долго и проходил в официальной обстановке. И сегодня бабушка не отменила ни одного блюда, хотя за столом сидели только трое. Клиф вел себя наилучшим образом – флиртовал с бабушкой и галантно относился к Мег.
После обеда бабушка отправилась отдыхать – поспать, держа под рукой открытую Библию. Джордж обещал вернуться только вечером, и Мег знала, ей непременно придется снова участвовать в долгой дискуссии. А сейчас ей не хотелось говорить с Клифом о том же самом.
Мягкие зеленые газоны казались прохладными и спокойными в удлинившейся тени деревьев. Кусты роз сверкали на солнце как драгоценные камни: рубины и гранаты, кораллы и аметисты, а листья казались сделанными из нефрита. Мег прошла через калитку и вошла в заросший участок сада.
Она переоделась в джинсы, рубашку и кроссовки. Продираясь через сорняки, она порадовалась, что руки и ноги закрыты тканью: колючки цеплялись за рукава, мешая идти. Она вспотела, пока добралась до коттеджа.
Покинутый и заброшенный, он все же оставался привлекательным. Под крышей шел ряд маленьких слуховых окон, на углу возвышалась круглая башня, а крыша формой напоминала чепец колдуньи. С одной стороны шикарным полукругом располагалась веранда. Одна из ставен держалась на гвозде, остальные окна и двери были забиты досками. Переросший кустарник превратился в стену.