Милая, святая бабуля. Она не встречалась с Ником. А Дэн однажды приехал в Нью-Йорк без жены, и Мег решила познакомить двух мужчин, главных в ее жизни. К счастью, встреча была краткой: они собрались выпить перед обедом в фирме «Карлайл», куда приезжал Дэн. И ее вряд ли можно было назвать удачной. Дэну понадобилось 30 секунд, чтобы разобраться в ситуации и заклеймить ее, а когда он не одобрял чего-то, то не старался скрывать свои чувства. Мысли Мег перескочили от того неприятного воспоминания на их последнюю встречу, когда он приезжал в город.
– Итак, не появился ли какой-нибудь молодой человек на горизонте?
Он смотрел на нее поверх очков, которые его наконец-то убедила носить бабушка («Я знаю, что очки тебе не нужны, дорогой, но ты в них такой представительный!»).
– Никакого молодого человека. Также нет никого ни среднего возраста, ни пожилого.
– Хм. А тот парень – забыл его имя – все еще вертится вокруг тебя?
– Ник? – Дэн прекрасно запомнил его имя. Изображая провалы в памяти, он выражал свое неодобрение происходящему.
– Да, все еще вертится. Не будь таким надутым, Дэн. Ведь он тебе понравился. Ты сам говорил.
– Это было прежде, чем я узнал, что он женат. Можешь называть меня старомодным, если хочешь, но…
– Ты и есть старомодный. – Мег улыбнулась ему, но он в ответ лишь пробурчал что-то и обратил все свое внимание на тарелку с кислой капустой.
Они обедали «У Хуго», в маленьком немецком ресторане в Восточном районе. Дэн гордился, что обнаружил этот ресторан. В нем никогда не было посетителей, хотя еду подавали вкусную – жители Нью-Йорка предпочитали оставаться гурманами. Дэну нравилась атмосфера ресторана, и он обожал практиковаться в неправильном немецком, который он выучил во время «первой войны». Он повысил голос:
– Ахтунг, официант. Немного зальц, битте.
Получив приправу, Дэн вернулся к своей прежней обиде:
– Черт возьми, никакой я не старомодный. Я думаю о тебе. С этим парнем у тебя нет будущего. Он никогда не разведется с женой…
– Надеюсь. Я бы не смогла стать мачехой его избалованным детям.
Дэн не принял несерьезного тона.
– Тебе скоро тридцать.
– Только через два года. Естественно, я перережу себе вены в день моего тридцатилетия, если к тому времени меня никто не возьмет замуж.
Обычно Дэну нравились ее остроты. Внешне он шипел, но явно любил обмениваться с нею колкостями. Вместо того чтобы парировать выпад, он отодвинул тарелку и спокойно сказал:
– Мне бы хотелось увидеть правнуков перед смертью, Мег.
У нее перехватило дыхание.
– Это не честно, Дэн. Ты ведь не…
Он ответил не сразу. Она почувствовала, как сжало у нее сердце. Он медленно продолжил:
– Сначала я решил сказать, что мне остался год жизни. Но потом подумал, это может вызвать встречный огонь.
Она не знала, смеяться или швырнуть в него чем-нибудь:
– Хитрый, старый черт!
Он так же задумчиво продолжал:
– Или ты забеременеешь от какого-нибудь самца-производителя, не способного выкормить детенышей, или твоя бабушка разнервничается, или придется вызывать доктора Шварца, или?..
– Или делать все вышеупомянутое сразу. Перестань, Дэн. Не поступай так со мной.
Он не дотронулся до нее, не взял за руку, которую она ему протянула: он не выражал свою привязанность физически, просто голос его зазвучал глубже, что служило явным признаком испытываемых эмоций. Он назвал ее уменьшительным именем, которое он не произносил долгие годы:
– Миньон, я ведь стар. Чертовски стар! Иногда, когда я думаю о своем возрасте, я сам не могу поверить, что я такой старый. Но я не буду жить вечно. Я хотел бы знать, что о тебе будут заботиться.
– И что ты хочешь, чтобы я сделала? – Она разрывалась между гневом и болью. – Я сама могу о себе позаботиться, Дэн. Для этого мне не нужен мужчина. Я не выйду замуж за самца, не способного выкормить детенышей, просто чтобы продолжить династию.
– А кто тебя просит об этом? Я тебя просто прошу, чтобы ты начала смотреть по сторонам. Ты ведь знаешь, что делаешь? Ты используешь этого женатого человека, как щит. Ты что, боишься замужества? Оно не так уж и плохо. Я выдерживаю уже больше полувека.
Он хитро улыбнулся внучке. Пытаясь успокоить дыхание и обрести самоконтроль, Мег задумалась: «А были ли случайные высказывания деда такими уж случайными?» Последнее уж точно попало в точку. Конечно, она боится, но не супружества, а того, что за этим подразумевается. Отдать свое сердце другому человеку, а тот может нечаянно уронить его или намеренно выбросить в мусорное ведро. Она не покажет деду, как ей больно.
– Мне казалось, ты терпеть не можешь психологию.
– Правильно. Но это не психология, а простой здравый смысл. А ты не ешь. Ешь, тебе полезно. Не получишь десерт, если не доешь кислую капусту.
– Я не хочу десерт. И я терпеть не могу кислую капусту. Вот ты какой хитрый, старый…
– Тебе необходим десерт: ты очень худая. – Он поманил пальцем, и примчался официант. – Мне порцию пирога «Черный лес». А тебе что? Может, клубничного пирога?
– Ничего.
– Тогда две порции «Черного леса».
Она почти возненавидела его в тот момент. Он применил против нее все виды оружия: любовь, жалость, нежность – и пробил ее оборону.
– А если я и на самом деле боюсь супружества, у меня есть на то веские причины. Ты согласен?
Это было самое жестокое оружие из всех, примененных против него, но на его лице нельзя было прочесть обиды.
– Я ведь старик, Мег. Я глубокий старик.
Пачка бумажных носовых платков лежала на комоде, но Мег вытирала глаза по-детски, тыльной стороной руки. Хорошо, что Ник не позвонил, пока она плачет. В последний их разговор она вела себя как настоящая дура. Она скулила и жаловалась, прося у него помощи, которую он не мог оказать. Ну, больше она не может ждать, иначе опоздает к обеду, а это большой грех с точки зрения бабушки.
Она находилась в ванной, когда зазвонил телефон.
Выругавшись, она бросилась к телефону, но не успела. Сняв трубку, она услышала голос Фрэнсис и прервала ее:
– Спасибо, Фрэнсис. Я у телефона.
Прошло несколько секунд, прежде чем она услышала щелчок. Это означало, что Фрэнсис повесила трубку. Ник молчал, тоже ожидая щелчка. Теперь в его голосе слышались веселые нотки:
– Это и была миссис Дэнверс?
– Понятия не имею, кто она сегодня. Уже половина первого. Я уже не ждала твоего звонка. – Мег откинула со лба локон и пожалела, что сказала последнюю фразу.
– Я был на совещании, – объяснил Ник. – Я же говорил тебе, что у меня не всегда есть возможность…
– Знаю, знаю. Я просто так сказала, а не обвиняла. – Мег накрутила локон на палец. – Все равно наш договор смешон и не удобен.
– А как же твоя бабушка?
– Я переосторожничала. Привычка, видимо: Дэн всегда считал ее хрупким цветком. Но подозреваю, что она не настолько несведуща в делах, как она позволяла ему думать.
– Тебе виднее. – Он гораздо легче соглашался с ее рассуждениями, чем обычно это делала Мег.
– У тебя голос звучит лучше. Все в порядке?
Мег невесело рассмеялась.
– В настоящий момент все не в порядке.
– Это так кажется. После похорон приходится выполнять тысячи неприятных обязанностей. А в качестве наследницы…
– Он все оставил бабушке. Кроме…
– Кроме чего?
Стук в дверь отвлек внимание Мег.
– Это слишком сложно объяснять по телефону. И я уже опаздываю к обеду.
– Понятно. Жаль, что я не смог быть тебе полезным. Звони мне в любое время – в любое вечернее время, если захочешь поделиться своими проблемами.
Но беседы по телефону, особенно на его условиях – а почему не на ее? – были слабой заменой того, чего она ждала в действительности: чувствовать рядом его теплое присутствие. Она не могла пригласить его в дом: бабушка начнет задавать застенчивые вопросы о его намерениях, и тогда ей придется придумать какую-нибудь неправдоподобную историю или сказать правду. Но ведь в восьми милях отсюда есть прекрасная гостиница…