– Виталий Родионович не единожды выказывал недоверие к легенде об уходе старых богов, что очень не нравится кое-кому из моих коллег, – задумчиво проговорил Вышата Любомирич и, чуть помедлив, неожиданно усмехнулся. – Впрочем, в этом он не одинок. Меня наши традиционалисты не переваривают по той же самой причине.
– Хотите сказать, что вы тоже не верите в эту историю? – удивился я. И, кажется, Грац меня в этом поддержал. По крайней мере, на миг он утерял обычно сонное выражение лица, да и в эмоциях плеснуло интересом.
– Миф, Ерофей, – кивнул Остромиров. – Я склонен считать её мифом. Да и не только я, если уж на то пошло. Среди известных мне общин волхвов, пожалуй, подавляющее большинство склоняется к той же мысли.
– Странно, – мы с Всеславом Мекленовичем оказались единодушны в своей реакции.
– А что тут такого? – пожал плечами Переплутов волхв.
– Ну-у… – переглянувшись с Грацем, протянул я. – На мой взгляд, это точно так же удивляет, как священник, не верящий в Бога.
– А! Вот ты о чём! – рассмеялся Остромиров и, поднявшись с кресла, принялся мерить малую гостиную шагами. Молча. Наконец, он замер у окна и, прищёлкнув пальцами, заговорил: – Понимаешь, Ерофей, волхвы, несмотря на своё название, уже давно не являются жрецами, как те же христианские священники. Мы – хранители традиций, умений, знаний и даже некоторых суеверий, которые со времён «Уральского сдвига» таковыми вроде как уже и не являются, но не жрецы. Понимаешь?
– Не очень, – честно ответил я. Волхв вздохнул и вновь умолк, задумавшись. Но вскоре ожил.
– Священник несёт веру и закон. Мораль, – медленно произнёс Остромиров. – Он говорит: поступайте так-то – и вам воздастся. Таким образом, насаждая веру, он воспитывает в пастве определённую модель поведения. Если эта модель-мораль выгодна государству, действия священника получают поддержку властей, если противоречит интересам правителей – церковь становится гонимой и может быть даже уничтожена путём замены на иную, более удобную и выгодную. С верой в старых богов так и было. Политеистическая система изжила себя, более того, она прямо противоречила начавшейся централизации власти. Монархи того времени вовсю старались собрать все нити управления в своих руках, и куча жрецов, ратующих каждый за свою «ветвь» веры и, соответственно, тянущих одеяло на себя, никак не вписывались в создаваемую систему. На фоне тех свар, что устраивали жрецы старых богов, не гнушавшиеся, кстати, баламутить своих последователей для достижения нужных им целей, монотеизм выглядел куда как предпочтительнее. Он и занял место основной религии. Кто из жрецов понял, что происходит, тот отошёл в сторону, кто не понял… ушёл в Ирий с дымом. Так волхвы оказались вне закона, который повернулся против них, и были лишены права насаждать свою мораль. То есть оказались без всех жреческих атрибутов разом. Ну… почти всех. Осталась лишь функция хранителей знаний, но это уже совсем другое дело, согласись? Так что меня и мне подобных сейчас скорее можно назвать коллегами уважаемого Всеслава Мекленовича, нежели нынешних священников. А какой первый принцип учёного?
– «Сомневайся», – с неожиданным смешком выдал Грац. Волхв хохотнул следом.
– Ну, так почему я должен принимать на веру древний миф, родившийся в Тёмные века в среде необразованных, склонных к мистике мракобесов, в каждой молнии видевших копьё Перуна, а в каждом раскате грома слышавших его смех? – развёл руками Вышата Любомирич, завершая свою речь.
– Но вы упоминали, что среди ваших «коллег» есть и те, кто верят в этот миф? – уточнил я.
– Разумеется, – пожав плечами, согласился Остромиров. – Традиционалисты есть всегда и везде. Наши общины – не исключение. Тот факт, что волхвы давно перестали быть жрецами, совсем не значит, что их вера угасла. По крайней мере, не у всех. Но ведь и среди учёных есть верующие, не так ли? Тем не менее развитию научной мысли их вера ничуть не мешает.
– Понял, – кивнул я в ответ.
– Лукавишь, Вышата, – пряча усмешку в усах, буркнул профессор. А на мой вопросительный взгляд с охотой ответил: – Знаешь, Ерофей, почему именно он сейчас тебя курирует? Хех, это его наказание от общины. Бийских изгнали за инцидент на Урале, а их руководителя лишили звания главы круга и запретили вести какие-либо исследования, пока не исправит содеянное. Спрашивается: если наш любезный Переплутов волхв не верил в миф об ушедших богах, зачем он вообще полез к южноуральской аномалии?