— Митько! — изо всех сил заорал я, — Открывай ворота! Хозяин пожаловал.
На уступе раздался шум и топот приближающихся шагов. Через десяток секунд я уже лицезрел голову своего работника, на которой играла широкая щербатая улыбка.
— Хозяин! Радость-то какая! — воскликнул он, — А я уж думал, что растащили звери дикие косточки ваши по лесу!
— Нас таким не возьмёшь, — гордо ответил я, — Спускай лестницу и лети готовить обед — я страсть как проголодался!
В этот момент из кустов показался Квага и стал осторожно подбираться ко мне. С недавних пор он начал оттачивать на мне свои навыки скрытных атак. Я этому, само-собой, был не рад и сопротивлялся как мог. Ругался и прятался, постоянно бдил и отправлял ящера на индивидуальные задания, но ничего не помогало. Итог всегда был один — перемазанная слизью и слюнями гриста одежда и довольная морда Кваги.
— Матерь моя, это ж грист! — воскликнул сверху Митько и, подхватив валявшийся рядом булыжник, заорал во все горло, — Берегись, хозяин! Сейчас тебя убивать будут.
Дальше произошло сразу несколько событий. Квага прыгнул, я обернулся, а Митько швырнул в гриста свой снаряд. Я успел только раскинуть руки и шагнуть вперёд, загораживая питомца от враждебно настроенного крестьянина. Прилетевший в затылок камень, добавил мне скорости и я близко познакомился с черепом своего ящера. Ближе чем хотелось бы. Квага обиженно рыкнул и кинулся к Митько, уже готовившегося к повторному броску.
— Всем стоять! — пытаясь встать заорал я, — Митько, прекрати обстрел, катапульта ты, доморощенная!
Квага замер с поднятой лапой. Из-за края карниза показалась голова работника.
— Хозяин, но грист же… — неуверенно начал он.
— Это мой грист, — зло ответил я, — Спускай лестницу кому говорят!
Митько выполнил требование, хоть и с небольшой задержкой. Когда я поднялся наверх он стоял, прижавшись к стене и тыкал в сторону Кваги рогатиной. Гристу лестница была без надобности и он уже давно был наверху и пристально наблюдал за опасным человеком.
«Можно его съесть?» — спросил он.
— Я те дам съесть, — ещё больше разозлился я, — Вернулся, называется, домой. Отдохнуть захотел! Один камнем зарядил, второй слизью перемазал, а теперь ещё разнимай вас, да успокаивай!
Прекрасные эмоции, овладевшие мной при виде родного дома, развеялись как дым от вчерашнего костра. Спутники не виноваты, конечно, но чтобы так нагадить нужно было очень постараться! Я, агрессивно топая, дошёл до крыльца и скрылся в доме, сильно хлопнув входной дверью. Как будут общаться эти двое между собой сейчас меня совершенно не интересовало.
Я уселся за стол и несколько раз глубоко вдохнул. Дом, милый дом.
— Пошёл вон, зверюга! — раздался с улицы голос Митько и ответное злобное шипение гриста, — Я тебе покажу, как мою рогатину жевать!
Я встал и снова вышел во двор. Рядом с сараем шла молчаливая борьба. Двое перетягивали охотничье оружие моего работника. Пока была ничья.
— Так, — сказал я и оба борца замерли и повернули головы в мою сторону, — Или вы сейчас же заканчиваете этот цирк. Или я придумаю для вас какое-нибудь дело, которое вы будете долго и упорно выполнять. Вместе.
При этих словах я максимально гадко улыбнулся. Рогатина тут же была забыта и упала на землю. Митько, с озабоченным лицом, скрылся в сарае, а Квага сделал несколько шагов в сторону и уставился на скальную породу.
«Красивые камни, хозяин», — почти сразу сказал он, — «Хорошее место!»
Я хмыкнул и вернулся за стол. Настроение значительно улучшилось и, до полного счастья, осталось только хорошенько поесть. Через пятнадцать минут Митько притащил на стол все, что было съедобного в доме, а на большой сковороде аппетитно шкворчала рыба.
— Как дела в деревне? — спросил я.
— Дык, в осаде село, — грустно ответил работник, — Как вы ушли, так, стало быть, и закрыл Бран деревню. Никого не впускает и не выпускает. Вот и я тут уже, почитай, неделю кукую.
— Он же вроде посла какого-то ждал? Не приехал ещё?
— Приезжал третьего дня гонец, — кивнул Митько, — но ничего не поменялось. Только хуже стало. Все мужики оружные ходят, будто вот-вот нападёт кто. И староста сам пасмурный все время и с топором не расстаётся. С гонцом ещё один человек приехал. То ли священник, то ли юродивый — не понять. Ходит по деревне и рассказывает всем про кары небесные и грехи человеческие. Только это я все издалека слышал, когда через ворота пройти пытался.