Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Кофи Аннан сказал, что теперь мы должны определять свои позиции не только относительно того, что мы поддерживаем, но и того, против чего выступаем. Я бы перевернул это высказывание наоборот, потому что, против чего, сейчас ясно как день. Террористы-самоубийцы протаранили воздушными лайнерами здания Всемирного торгового центра и Пентагона, убив тысячи людей, — ну да, я против этого. Но за что мы? Ради чего готовы пожертвовать жизнью? Можем ли мы прийти к ед иному мнению по всем пунктам вышеприведенного перечня — да, даже короткие юбки и танцы стоят того, чтобы за них умереть?
Фундаменталист верит, что мы ни во что не верим. Его видение мира представляется ему непреложной истиной, тогда как мы погрязли в пороке, потворствуя своим желаниям. Чтобы доказать ему, что он неправ, мы сначала должны убедиться в том, что он неправ. Мы должны прийти к соглашению о том, что для нас важно: поцелуи в общественных местах, сэндвичи с беконом, полемика, современная мода, литература, великодушие, вода, более справедливое распределение мировых ресурсов, кино, музыка, свобода мысли, красота, любовь. Это будет нашим оружием. Мы добьемся победы не военными действиями, но тем, что выберем жизнь, в которой нет места страху.
Как победить терроризм? Не дать себя терроризировать. Не позволять страху управлять нашей жизнью. Даже если мы напуганы.
Дело не в исламе?
Ноябрь 2001 года.
«Дело не в исламе». Несколько недель подряд главы государств повторяли эти слова как мантру, отчасти в благородном порыве остановить нападки на ни в чем не повинных мусульман, живущих на Западе, отчасти потому, что ради сохранения антитеррористической коалиции США не могут допустить и мысли о связи ислама и терроризма.
Беда в том, что это необходимое отрицание — неправда. Если дело не в исламе, то почему тогда мусульмане массово выступают в поддержку Усамы бин Ладена и «Аль-Кайды»? Почему, откликнувшись на призыв муллы к джихаду, на афгано-пакистанской границе собралось 10 тысяч человек, вооруженных мечами и топорами? Откуда взялись первые военные жертвы Великобритании — три мусульманина, которые погибли, сражаясь на стороне Талибана?
Откуда привычный антисемитизм часто повторяемых исламистами клеветнических утверждений, что это «евреи» организовали атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон? Причем руководство Талибана приводит, среди прочих, самоуничижительные оправдания, что мусульмане не владеют технологиями и не обладают организационными способностями, необходимыми для воплощения подобного замысла. Почему Имран Хан, некогда звезда пакистанского спорта, а ныне политик, потребовал доказательств вины «Аль-Кайды», откровенно игнорируя самоуличающие высказывания ее представителей (про дождь самолетов с небес, про то, что мусульмане Запада не должны жить и работать в высотных зданиях, и прочие)? К чему все эти разговоры о неверных, воюющих на стороне Америки, оскверняющих святую землю Саудовской Аравии, если в сердцах нынешних недовольных нет определения того, что свято?
Давайте говорить без обиняков. Конечно же, «дело в исламе». Вопрос в том, что именно это означает. Прежде всего, сама религиозная вера далека от теологии. Большинство мусульман не занимаются глубоким анализом Корана. Огромное число «верующих» мусульман беспорядочно и полусознательно воспринимают ислам не только и не столько как страх перед богом — больше страх, чем любовь, надо полагать, — но как совокупность обычаев, мнений и предрассудков, к которым относятся предпочтения в еде, изоляция (полная или частичная) «их» женщин, проповеди уважаемых ими мулл, нетерпимость ко всему современному вообще и к музыке, безбожию и сексу в частности, особая нетерпимость к самой мысли (и страх), что западный либеральный стиль жизни может захватить — «отравив Западом» — их собственное ближайшее окружение.
Чрезвычайно активные объединения мусульманских мужчин (о, услышать бы голос мусульманских женщин!) на протяжении последних лет тридцати способствовали появлению и росту радикальных политических движений на почве такой вот «веры». К этим исламистам — мы должны привыкнуть к слову «исламисты», обозначающему людей, которые участвуют в подобных политических проектах, и научиться отличать его от более общего и политически нейтрального «мусульмане» — относятся члены Египетского мусульманского братства, кровожадные алжирские боевики Фронта исламского спасения и Вооруженной исламской группы, шиитские революционеры в Иране и Талибан. Бедность им великий помощник, а плод их трудов — паранойя. Эта параноидальная разновидность ислама, приверженцы которой привыкли во всех бедах мусульманских стран винить чужаков, «неверных», а в качестве средства спасения предлагают оградить эти страны от альтернативных вариантов современности, стремительно распространяется сейчас по всему миру.